Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Речь идет не о защите монголо-татарской политики на Руси, мы не стремимся к какой-либо апологетике монголо-татар. (Представляется, что история любого этноса не нуждается в защите и покровительстве, ибо в истории всех народов есть положительное и отрицательное, «черное» и «белое», если так вообще можно ставить вопрос.) Речь идет о создании по возможности более полной картины русско-ордынских отношений, полной и сбалансированной, без идеологических и прочих перекосов в ту или иную сторону. Речь также идет и о попытке объяснить некоторые (все, видимо, не удастся) элементы отношений (их истоки, причины), которые далеко не всегда укладываются в рационалистические схемы, привычные нам. Религиозные представления, нормы обычного права, явления быта, обрядность — все это (конечно, наряду с «классическими» экономическими, политическими отношениями) необходимо учитывать при изучении русско-ордынских отношений.

В соприкосновение пришли не только экономические, социальные и политические системы, не только кочевнический и оседлый миры, но и мировоззренческие системы: идеологические и ментальные. Без учета последних наше восприятие событий и явлений того времени обедняется и становится неадекватным средневековым реалиям.

Набеги, штурмы, насилия явно упрощают русско-ордынские отношения, как упрощают в целом и внутреннее развитие самой Руси, во многом сводя его лишь к навязанному влиянию монголо-татарских порядков.

Предлагаемые далее очерки и преследуют цель показать общее и отличное, то, что соединяло или разъединяло две крупные общественные системы евроазиатского средневековья. В конечном итоге — попытку перейти от трактовки русско-ордынских отношений как непрерывной борьбы к трактовке, предполагающей многостороннее и многоуровневое взаимодействие. [425]

Русские летописи, сообщающие о первом приближении монгольских войск, высказывают недоумение по поводу того, откуда пришли и что это за «языцы незнаеми». «Явишась языци, их же никтоже добре ясно не весть кто суть и отколе изидоша и что языкъ ихъ и которого племени суть и что вера ихъ…». [426]

Если об изначальном и последующем «месторазвитии» монгольского этноса мы сейчас осведомлены основательно, [427]то об общественном строе древних и средневековых монголов этого сказать невозможно. До сих пор в рамках проблемы «кочевого общества» ведутся дискуссии.

Начало изучения истории древних монголов и их общественных институтов восходит к XVII в. В России становление монголоведения происходит в начале XIX в. В научный оборот сразу же вводятся нумизматические и письменные источники. На их основе формируются некоторые общие представления об общественных отношениях, имевших место у древних и средневековых монгольских племен. Для первой половины — середины XIX в. необходимо отметить работы таких востоковедов-монголоведов, как И.Н. Березин, В.В. Григорьев, Д. Банзаров, Г.С. Саблуков. Дальнейшее изучение общества кочевников-монголов неразрывно связано с именами двух крупнейших востоковедов конца XIX — начала XX в. — В.В. Бартольда и Б.Я. Владимирцова.

В.В. Бартольду принадлежит заслуга проникновения в мир монгольского общества средневековья, показанного им действующим не только с позиций силы и разрушения, но и созидания — даже на завоеванных территориях.

В историографии отмечаются два крупнейших достижения В.В. Бартольда в области монголоведения. Первое состоит в том, что ему «принадлежит честь первому поставить на серьезную научную почву решение вопроса о причинах возникновения монгольского государства во главе с Чингис-ханом». [428]Второе заключается в «разностороннем изучении… империи, прочно связанной с монгольскими завоеваниями». [429]Если до В.В. Бартольда преобразования в монгольском обществе рубежа XII–XIII вв. учеными связывались либо с борьбой между отдельными личностями, либо с борьбой между степными родами и племенами, то он увидел борьбу «между степной аристократией и демократическими элементами». В конечном счете верх взяла аристократическая составляющая, и потому созданная Чингис-ханом государственность стала аристократической. [430]Далее В.В. Бартольд раскрывает организацию монгольского государства: основные учреждения и устройство войска. Еще более полно у него «освещены вопросы, связанные с монгольскими завоеваниями при Чингис-хане и его ближайших преемниках». [431]Характеризуя эти его взгляды, Г.А. Федоров-Давыдов пишет, что он не видел «в монголах особо жестоких грабителей и угнетателей», монгольское завоевание он представлял, как явление, «способствовавшее развитию торговли, культуры, организации больших государств и обеспечившее контакт Запада и Востока». [432]