Юрий Кривошеев - Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Впрочем, Междуречье и его окрестности в IX–X вв. вряд ли можно рассматривать как глухие углы с архаическим укладом жизни. Представляется, что здесь имели место достаточно сложные и насыщенные социальные отношения. На это указывает наличие городских центров. Уже Рюрик, «прил власть», «раздал мужемъ своимъ грады», большую часть которых составили именно северо-восточные города: Ростов, Белоозеро, Муром. [18] Там же. С. 18. Города, как центры племенных союзов, направившие «воев» в поход на Царьград, получают «греческую дань». [19] Там же. С. 24. Среди них — Ростов. Возможно, под «прочими» разумеются и другие северо-восточные города, но, возможно, и то, что в начале X в. Ростов становится на какое-то время «единоличным» центром округи. О значении Ростова в конце X в. свидетельствует и факт «посажения» здесь Владимиром Ярослава (988 г.), а затем Бориса (и одновременно Глеба в Муроме). [20] Там же. С. 83.

В XI в. на страницах летописей появляются новые города — Суздаль и Ярославль. [21] Там же. С. 100, 117. Они упоминаются в связи с экстремальными ситуациями: неурожаем, голодом и, как следствие, — социальным недовольством, поддержанном туземными языческими лидерами — волхвами. Выступления направлены против местной знати: старой чади и лучших. Таким образом, мы видим здесь общинное устройство и организацию, так сказать, в действии. [22] Фроянов И.Я. Древняя Русь. С. 113–162, 172; Кривошеев Ю.В. 1) О социальных коллизиях в Суздальской земле 1024 г. // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы социальной и классовой борьбы. Л., 1985. С. 38–48; 2) Языческая обрядность и социальная борьба в Верхнем Поволжье в 1071 г. // Историческая этнография. Вып. III. Л., 1985. С. 124–131. Не менее отчетливо в этих событиях выступает и другая сторона: северо-восточный регион и в XI в. предстает зависимым краем, территорией, с которой собирается дань в пользу других общин и их князей, а на рубеже XI–XII вв. «становится театром межволостных и межкняжеских войн». [23] Фроянов И.Я . Мятежный Новгород. С. 88–89.

Новые конкретные факты общественной жизни на Северо-Востоке Руси дают нам коллизии 1096 г., в центре которых находились Ростов, Суздаль, Муром. [24] ПВЛ. С. 168. Проанализировав их, И.Я. Фроянов и А.Ю. Дворниченко пришли к следующему выводу. «Летописный рассказ, повествующий о княжеской борьбе на далеком Северо-Востоке, содержит ряд указаний, которые дают возможность понять особенности местной общественной жизни. Перед нами самостоятельные городские общины, обладающие мобильной военной организацией, общины, консолидировавшие вокруг себя большую территорию, именуемую землей, волостью. Земля состоит из главного города (Ростов. — Ю.К .) и пригородов (Суздаль, Муром. — Ю.К .). Между главным городом и одним из наиболее крупных пригородов (Суздалем. — Ю.К .) завязывается борьба за преобладание. Все это свидетельствует о сравнительно высоком уровне социально-политической жизни местного общества и позволяет усомниться в довольно распространенных в литературе представлениях о его отсталости». [25] Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства… С. 228.

Вместе с тем ситуация 1096 г. показывает и то, что в княжеской среде северо-восточный регион начинает играть все более выдающуюся роль. В это время сюда, несмотря на трудности и опасности, совершает поездки Владимир Мономах. Венцом его пребывания здесь становится основание в 1107 г. Владимира-Залесского. Северо-Восточная Русь постепенно начинает приобретать все более весомый политический статус; формируются предпосылки политической самостоятельности региона; завершается переход к «классической» схеме древнерусского города-государства с органами власти, представленными вечем и князем. [26] Фроянов И.Я. К истории зарождения… С. 92–93 и др.; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю . Города-государства… С. 229–252.

Таким образом, в XI — начале XII в. на Северо-Востоке, как и в других землях Древней Руси, происходит складывание первичной (по территории и функциям) государственной формы — города-государства, по всей видимости, политической системы довольно универсальной для исторического процесса на стадии политогенеза. Во всяком случае, к такому выводу пришли И.М. Дьяконов и В.А. Якобсон. «Если на поздней ступени развития первобытного строя иногда создаются обширные племенные объединения (союзы племен, конфедерации), — пишут они, — то первые государства всегда и всюду образуются в небольшом объеме, а именно в объеме одной территориальной общины или чаще — несколько тесно связанных между собой общин». [27] Дьяконов И.М., Якобсон В.А. «Номовые государства», «территориальные царства», «полисы» и «империи». Проблемы типологии // Вестник древней истории. 1982. № 2. С. 3; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства… С. 17–19; Теория государства и права. Ч. 1. Теория государства. М., 1995. С. 26–28, 31, 47 и др. Процесс формирования государственности на Руси в целом и на Северо-Востоке в частности, представляется, довольно ярко и убедительно подтверждает эту общую закономерность. [28] В работе (в целом отвечающей требованиям современных наук об обществе), посвященной теоретическим проблемам возникновения и развития государственности, возникновение городов-государств у восточных славян относится к VIII–IX вв. (см.: Теория государства и права. С. 180, 183), с чем трудно согласиться, ибо в тот период восточные славяне находились на племенном уровне общественного развития, город-государство подразумевает более высокий уровень общественной организации — территориальный. Для того времени нет оснований говорить и о раннеклассовой основе восточнославянского общества (Там же. С. 183).