Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Незадолго до начала зимы Александр проводил в отпуск на родину своих последних воинов. Это были те, кто потерял руку, ногу или глаз. Они отправились в дальнюю дорогу на повозках, поскольку путь по морю оказался для них закрытым. Царь, в венке из белых роз на пышных волосах, принимал этот необычный, производящий странное впечатление парад жертв войны. Люди, о которых не упоминалось ни в одном историческом источнике… Со многими он поговорил, расспросил о ранениях, давал возможность похвастаться своими подвигами, поручал передать привет.

Он сиял и был весел, однако заботы не оставляли его. Он победил в битве, взял два сильно укрепленных города, а другие сдались без сопротивления. Казалось, ситуация на западном побережье Малой Азии стабилизировалась — и все же чаша весов еще не склонилась в его сторону. Победа при Гранике не принесла ничего, что могло бы понравиться правителям Эллады и других мест. А ведь еще были спартанцы с их ненавистью, афиняне со своей ненадежностью (вместе с фиванцами, как доложил ему недавно агент, они послали делегацию к персидскому Великому царю), постоянные споры между Антипатром и Олимпиадой, реально существующая угроза снабжению через Геллеспонт, был Мемнон, очень успешно действующий в Эгейском море и против всякого ожидания сохранивший флот боеспособным. Денег у Александра оставалось все меньше. Обещание восстановить Илион Гомера он уже вообще не мог сдержать.

Ему не оставалось ничего другого, как идти дальше вдоль побережья, чтобы сделать недоступным для Родосца другие гавани и держать в узде горные племена, так и не покоренные персами. В ходе этого предприятия были заняты Ликия, Памфилия, Писидия, однако Аспенд, царская гавань персов, нарушила договор о подчинении. Термесс успешно обороняли жители, а в Сиде, в конце концов, пришлось начать марш-отход. Гораздо большие, чем в боях, потери армия понесла, проходя через скалистые горные ущелья, которые в отдельных местах можно было преодолеть, только вырубая уступы. К тому же и прибрежный путь от Фаселиды к Памфилии зимой оказался непроходимым, поскольку дующие в это время года южные ветры вызывали огромные волны, и вода заливала тропу.

Именно здесь произошло то, что македонский историк Каллисфен истолковал как знак свыше и приказал распространить эту весть повсюду. Ветер резко поменялся с южного на северный, когда македоняне решились ступить на тропу. Перед Александром отступало даже море, освобождая ему путь. Позднее греческий комедиограф Менандр включил описание «чуда отступления моря» в одну из своих пьес, при этом сделав выражение alexandrodes поговоркой. Когда у человека все идет как нельзя лучше, значит, это просто «в духе Александра».

Это оказалось не единственным чудом и божественным знаком, что было так необходимо им в эти дни ожидания и выжидания. В Ликии у города Ксанф из глубины колодца на поверхность поднялась доска с древней надписью, гласившей: «Царя всех царей погубит государство эллинов». На привале в палатку Александра влетела ласточка, взволнованно защебетала и села на голову полководцу, не позволяя себя согнать. На этот раз Каллисфен призвал ясновидящего, который без промедления изрек: «Ласточка — птица, которая живет с человеком, поэтому расположена к нему; она болтливей, чем всякое другое пернатое существо, и поэтому хотела предупредить его о заговоре. И скоро произойдет то, что докажет правоту ласточки».

Самое время вспомнить об Александре из рода Линкестидов, который после убийства Филиппа избежал суда, потому что, даже будучи одним из претендентов на трон, заявил, что он на стороне Александра. В награду за это он получал высокие посты, став, в конце концов, командиром фессалийской конницы… Этого человека, должно быть, Дарий подстрекал к убийству царя за вознаграждение в 1.000 талантов, пообещав и македонскую корону в придачу. Выдавший план убийства небезызвестный перс Сисин во всем сознался под пытками Пармениону. А тот, в свою очередь, рассказал царю эту «сказку». Разумеется, не без причины: полководец, который нам известен как честнейший человек, понял при Гранике, что не будь Клит так быстр, македонянам понадобился бы новый царь. И конечно, он был бы не из рода Пармениона, ведь по знатности ближе всех к трону стоял Линкестид.

Александру, как и всем владыкам его времени, приходилось быть постоянно начеку перед угрозой тайных заговоров: одинаково рискованно и опасно было завладеть короной и удержать ее. Просто разделаться с Линкестидом он не мог, помня о его сторонниках. Он лишил его должности и установил за ним наблюдение, чтобы при первом же удобном случае передать соперника палачу. Случай с Александром Линкестидом только подтверждает, что борьба между группировками македонской знати не утихала, а в походе это могло привести к драматическим событиям.