Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Но как можно, спрашивали себя не только ближайшие соратники и советники Александра, без поддержки флота держать Мемнона в страхе и разбить его, не опасаясь потерять все восточное Средиземноморье? К тому же опасности подвергался сам путь через Геллеспонт. Так спрашивал Парменион, которого еще настигнет смертельный удар, и Птолемей, ближайший соратник, а позднее фараон, Певкест, спасший царю жизнь, Клит, который умрет от его руки, и Филота, которого он приговорит к смерти, Гарпал, который его предаст, и Каллисфен, которому суждено будет закончить жизнь в клетке, а еще Гефестион, Никанор, Неарх — с обладателями этих имен мы будем встречаться снова и снова. Мужи, без которых Александр не стал бы Александром.

Эффектно разгромить Мемнона? Что может быть проще! Его кораблям необходимо каждый день заходить в гавань, чтобы взять на борт запас воды и продовольствия. Без заходов в гавани, без баз снабжения и, о чем нельзя забывать, без возможности нанять новые команды, проводить ремонт на флоте мгновенно мог вспыхнуть бунт, и корабли поплатились бы своей «деревянной» жизнью. В конце концов, триера имела небольшой радиус действия — приблизительно двадцать пять морских миль. Достаточно просто занять гавани…

Действительность скоро убедила македонян, что эта оценка была слишком оптимистичной. Несмотря на то, что самые большие гавани оказались вскоре захваченными, острова у побережья не удалось изолировать так же быстро. Персидские корабли, хотя и вынужденные идти более дальним путем, оставались боеспособными, а финикийские, критские, равно как и кипрские моряки, по-видимому, предпочитали бесперспективному бунту золотые монеты персов.

Александр знал, что роспуск флота был подобен игре вабанк. Он шел на риск, ясно осознавая, что надо победить, и раньше, чем Мемнон одержит победу на море. И обратил взор к Галикарнасу, столице Карий, где Мемнон ожидал его.

Битва за этот город началась с усыновления. У Александра появилась мать по имени Ада, которая, будучи правительницей Карий, была изгнана ее братом. Подобная родственная связь давала возможность самым знатным семьям Карий продемонстрировать свои антиперсидские позиции и открыть свои города. Так все и случилось: одна за другой появлялись делегации и передавали македонянам в знак покорности золотые венки. Александр не раскаивался в том, что согласился стать приемным сыном престарелой матроны. К тому же с момента первой встречи она баловала его изысканными яствами, которые получала из отдаленных городов эстафетой всадников: это были сливы из Дамаска, консервированные плоды дерева, произраставшего в Китае, известные как «персидские яблоки» — персики, апельсиновое варенье из Индии, абрикосы из Армении, вишни из Вавилона и необычайно редкое вино, приготовленное из отстоенной пять лет питьевой воды, фригийского винограда и милесского меда.

После одного из пиршеств, устроенных Александром, она предложила ему своего повара, одного из лучших в Азии. Ей явно было не по нраву то, что имели обыкновение есть македоняне: «Как могут цари выигрывать битвы, если у них тяжелый желудок?» Победитель сражений счел это поводом просить матушку Аду о воздержании. Для него самого в походе все менялось. Его собственный ужин нередко состоял из ночного марша, его обед был таким же скудным, как и завтрак; в вине он знал меру.

Когда его армия приблизилась к стенам осажденного города на расстояние нескольких метров, то ощутила, что на сей раз она имеет дело с иным, нежели раньше, противником. Под предводительством обоих афинских полководцев из ворот устремились воины, разбили стоявших впереди молодых македонских солдат, убили их командиров и уже в первый день выиграли бы важное сражение, не введи Александр вовремя в бой старых вояк времен Филиппа. Во всяком случае, Александр должен был просить о выдаче тел погибших, что по военным законам рассматривалось как признание поражения.

Следовало поискать укрытия от града стрел и подождать подхода осадных машин, которые при испепеляющей августовской жаре тянули с грузовых кораблей, находившихся на удалении десяти километров. Чтобы их эффективно использовать, нужно было под защитой «черепахи» засыпать ров шириной пятнадцать и глубиной семь метров. Метр за метром поднимались штурмующие по стене. Тараны со зловещим грохотом поползли к стенам Галикарнаса и начали свою работу: уже к полуночи были пробиты первые бреши.

Только в начале октября, видя разрушенные башни и стены, Мемнон решил сдать Галикарнас, отступив в крепость Салмакис и на остров Кос (в наше время очень посещаемое место), не забыв поджечь склады вооружения и городские кварталы, находящиеся вблизи стен.