Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Защищенная от резких ветров стеной гор, возвышающихся на четыре тысячи метров, омываемая Эгейским морем, чьи воды смягчали жар солнца; щедро одаренная плодородными землями, дававшими в год три урожая фруктов; изрезанная удобными бухтами, дающими надежную защиту кораблям; ведущая торговлю со всем обитаемым миром, ставшая конечным пунктом великих караванных путей из Средней Персии, Индии и Китая; возбуждавшая своим богатством зависть персов и лидийцев, привлекавшая в свои храмы паломников со всего античного мира, защищавшая своих жителей мощными стенами и башнями — такой была страна Иония.

Иония с ее городами Эфес, Приена, Милет, Смирна, островами Самос и Хиос, по признанию путешественников из самых разных стран, славилась прекраснейшими ландшафтами. Ионийцы считались легкомысленными, падкими на развлечения, чувственными, впечатлительными людьми с разносторонними интересами, что, как известно, движет миром: среди четырех основных племен эллинов они, несомненно, являлись самыми способными. Их образование, язык, их искусство и наука в течение десятилетий, да и по сей день, служат идеалом Западу.

Здесь греческая поэзия, философия, историография не только берут свое начало, но и достигают определенного совершенства. Здесь пел Гомер свои бессмертные песни, родилась Сафо, увенчанная лаврами поэтесса, а лирик Анакреонт с Теоса прославлял вино и любовь. Здесь люди впервые задумывались о смысле существования и единстве мира, здесь философия родилась, как наука в трудах Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена из Милета. И, наконец, здесь сделали первые шаги в историографии и географии Кадмос, Дионисий и Гекатей, также родом из Милета. И Геродот, известный как «отец истории», был ионийцем, подобно Гиппократу, основателю медицинской науки родом с острова Кос. Именно в Эфесе Гераклит изрек свое Panta rhei — Alles («Все течет») — слова о вечном становлении и самоизменении вещей.

Ионийская архитектура рассматривалась в древности как истинное воплощение в камне духа эллинов. Апеллес и Паррасий, величайшие художники античности, родились и сформировались как личности в ионийских городах.

Но Иония была известна не только как обитель искусств, колыбель науки и золотое дно для торговцев. Активность ее жителей проявлялась и в другой сфере. Расселение вглубь материка было затруднено из-за близкого соседства малоазиатских империй, в результате чего в городах стало так тесно, что для многих единственным средством сохранения своего благосостояния оказалась колонизация. Тот, кто хотел попытать счастья на чужбине, принимал покровительство энергичного и предприимчивого предводителя, который организовывал переселение, и однажды поднимался на борт зафрахтованного корабля. На берегах Мраморного и Черного морей, а также в Южной Италии, на Сицилии, Сардинии, Корсике, в Галлии и даже в Египте возникали ионийские колонии, которые управлялись по тем же законам, что и метрополии, города-прародители. Жители новых поселений почитали тех же самых богов, соблюдали те же обычаи, сохраняли культурные традиции родины.

Сарды — старая столица Лидийского царства и нынешняя резиденция персидских регентов — были первоочередной целью Александра. Хотя дни лидийского царя Креза, владевшего сказочным богатством, были сочтены, его сокровища не иссякали, пополняясь данью, которую собирали со всех жителей сатрапии. Для военной кампании в то время были необходимы три вещи: деньги, деньги и деньги. Солдаты могли сколько угодно клясться в верности своему полководцу, но без выплаченного вовремя жалования даже лучший из них ни на что не годился, а любые обещания с легкостью нарушались. Город, стоящий на круто обрывающейся вниз скале, когда-то уже пытались завоевать ионийцы и спартанцы. Покорение этого народа стоило много крови и македонским воинам — слишком высокая цена, если учесть, как необходим будет Александру каждый из этой относительно небольшой армии в последующие месяцы и годы.

Когда войско приблизилось к персидскому городу на расстояние двух миль, совершенно неожиданно открылись ворота, и из них вышла длинная вереница жителей. Это был Мифрен, персидский наместник, с самыми уважаемыми людьми: они хотели передать македонянам ключи от города. Александр тотчас принял Мифрена в свою свиту, демонстрируя всем, как высоко ценит покорность. Предать своего господина — Великого царя — Мифрену не помешала и старая истина: кто предает сегодня, может предать и завтра. Александр возвратил лидийцам законы их отцов, что означало ограничение крупного землевладения в пользу городского самоуправления. Скептики полагали, что отныне вместо дани Великому царю лидийцы должны были платить взнос Александру. Наместником Лидии стал один из братьев Пармениона. И во Фригии устои новой власти тоже был назначен защищать македонянин. В обоих случаях не должна была нарушаться система ранее принятого местного управления: чиновники хорошо выполняли свою работу, судьи олицетворяли справедливость, размер дани был таким, чтобы не загубить дерево, на котором висят плоды. Если персидская империя (особенно во всем, что касалось двора и армии) насквозь прогнила, то власть в малоазиатских сатрапиях еще не была этим заражена. Поэтому не всегда было легко объяснить жителям греческих городов, что необходимо свергнуть иго персов, что высшим идеалом эллинов является свободная жить, ведь некоторые города сумели договориться с персами. Как правило, это случалось там, где существовала олигархия — господство меньшинства. Верные основному закону, по которому «враг моего врага — мой друг», македоняне поддерживали сторонников демократии, которых при олигархии отстранили от всех должностей. Олигархические и демократические партии, Спарта и Афины, проклятие и благословение борющихся друг с другом политических систем — Иония от этого была так же не свободна, как когда-то и материковая Греция.