Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Один из них подробно описан в Золотой булле 1356 г. Там выдвигалось требование, чтобы курфюрсты при публичном совершении ими ритуальных «служб» государю жертвовали ему и его приближенным своих коней, а также ряд символических предметов из серебра (мерный шест с мерой для овса, жезл для канцлерских печатей, тазик для мытья рук, четыре блюда, кубок с крышкой) каждый весом в 12 марок, т. е. около 3,5 кг [375] MGH Const. T. 11. P. 622–626 (Cap. XXVII). Расходы архиепископов в данном случае оказывались в 3 раза ниже затрат светских курфюрстов: первые втроем заказывали один общий жезл для печатей, тогда как остальные приобретали свои «атрибуты» каждый по отдельности. . Составители документа предполагали, похоже, что такие «спектакли власти» будут ставиться ежегодно (и соответственно ежегодно императорская казна будет получать дополнительно почти два десятка килограммов серебра). На практике, однако, регулярные торжественные встречи курфюрстов с императором не закрепились, а ритуальные службы курфюрстов с подношением драгоценных предметов станут частью одних лишь коронационных торжеств. Почему-то в богатой литературе, посвященной Золотой булле, эту главу не пытались рассматривать под тем углом зрения, что император в ней пытается ввести новый побор. Видимо, молча предполагалось, что здесь только фиксировали давно сложившийся обычай, хотя никаких свидетельств его существования ранее не было известно.

Другая глава Золотой буллы лучше поможет понять истинные намерения императора Нерона. Во-первых, в ней говорится, что курфюрсты при передаче им ленов не платят ничего ни самому государю, ни его придворным и канцеляристам [376] Ibid. P. 628–630 (Cap. XXX). . Во-вторых, однако, все прочие князья должны были в аналогичной ситуации заплатить 63,25 марки, т. е. примерно 15 кг серебра! Исключение делается лишь для того, у кого обнаружится привилегия, выданная императором или королем Римским [377] «<���…> nisi eorum aliquis privilegio seu indulto imperiali vel regali tueri se posset et probare se solutum vel exemptum a talibus aut eciam aliis quibuscumque, que solvi in suscepcione feudorum huiusmodi consuevissent» (Ibid.). . У герцога Австрийского теперь такая привилегия появилась — к тому же древнее любых грамот, которые могли предъявить другие князья. Так что распоряжение Нерона, вероятно, стало откликом на слышанные Габсбургами рассказы о Золотой булле и ее требованиях. Ведь сведения о том, на каких условиях теперь будет происходить передача ленов, естественно, должны были интересовать Рудольфа IV в первую очередь. И хотя он их получил «устно, в самых общих чертах и на уровне межличностного общения», но, похоже, без особых искажений. Этой скрытой аллюзии на Золотую буллу историки до сих пор не замечали.

Сложнее дело обстоит с угрозой в адрес неизвестных недругов, которые могли побеспокоить главного и единственного бенефициара «грамоты Нерона» — «Восточную землю». Уместно предположить, что имелись в виду не внешние супостаты, которые должны бы сразу почувствовать мощь римского оружия, а какие-то внутренние завистники. Они, как и жители «Восточного края», подчинялись империи, отчего на них и можно было наложить имперскую опалу.

Институт имперской опалы в XIV–XV вв. неплохо изучен [378] См. прежде всего: Battenberg F. Reichsacht und Anleite im Spätmittelalter. Ein Beitrag zur Geschichte der höchsten königlichen Gerichtsbarkeit im Alten Reich, besonders im 14. und 15. Jahrhundert. Köln; Wien, 1986. (Quellen u. Forschungen zur höchsten Gerichtsbarkeit im alten Reich; 18). . Он представлял собой сложно устроенный правовой механизм, дававший имперской власти возможность до некоторой степени воздействовать на вообще-то слабо ей подчиненных субъектов империи. Подвергнутому опале сначала необходимо было согласиться предстать перед императорским судом и смиренно принять его приговор. Если же опальный игнорировал троекратный вызов на суд, то опала принимала более жесткую форму. Во-первых, впредь в любых правовых спорах с соседями опального заведомо ждал проигрыш. Во-вторых, его изначальное дело рассматривалось судом в его отсутствие и соответственно с неблагоприятным для него исходом. Наконец, в-третьих, любые его недруги получали возможность, право, а то и поручение вредить ему всеми силами. Пострадавшему привлечь их к имперскому суду было уже невозможно. Теперь ему необходимо было повиниться, признать юрисдикцию имперского суда над ним и послушно предстать перед судьей, чтобы принять приговор или же возобновить процесс, но при заведомо худших перспективах его исхода, чем первоначально.

Невозможно представить себе, чтобы «Нерон» предполагал задействовать такой механизм против внешних противников или, тем более, императора. Поэтому мутным источником тех adversitates, которые Рудольфу IV при помощи Нерона следовало немедленно и навсегда пресечь, должны были стать соседние князья или же, скажем, швейцарские общины, то и дело бунтовавшие против Габсбургов. Скорее всего, «Нерон» имел в виду каких-то конкретных соседей, в которых герцог ощущал для себя угрозу, но что это были за соседи, в сохранившихся документах пока не просматривается.