Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

К таким трудам принадлежит книга Н. А. Тарасовой.

Что бы мы ни толковали об идеологии «Дневника», о его жанровой природе, о его поэтике – всё это имеет смысл только при обращении к первоисточнику. Именно неискажённый авторский текст является той «печкой», от которой надлежит танцевать любому непредубежденному исследователю.

«Основная цель этой работы, – пишет Н. А. Тарасова, – приближение к автору через его слово. Основная проблема исследования – установление авторского слова в истории текста. Установить подлинное слово автора – значит, понять написанное. Согласно логике текстологического исследования, для понимания текста необходимо сначала отделить истинное от ложного, то есть провести критику текста».

Иными словами, речь идёт о восстановлении – при помощи анализа рукописных и печатных источников «Дневника» – его подлинности : без позднейших ошибок прочтения и наслоений, накопившихся в различных печатных версиях.

На первый взгляд, подобная постановка вопроса может вызвать недоумение. Ведь уже существует полный свод канонических текстов Достоевского, закреплённый в Полном (академическом) собрании его сочинений (1972–1990): оно в свою очередь служит основой для любых источниковедческих и прочих интерпретаций. Это собрание, куда вошли записные тетради к «Дневнику писателя», черновики, варианты и разночтения, на протяжении многих лет готовилось опытными, квалифицированными и в высшей степени добросовестными специалистами (участниками Группы Достоевского в ИРЛИ под руководством акад. Г. М. Фридлендера), чей совокупный труд заслуживает научной признательности [1159]. Между тем работа, проделанная Тарасовой, убедительно свидетельствует, что в истории текста (во всяком случае, на данном этапе его изучения) ещё много «неясного и нерешённого». (Как выразились бы лингвисты, не читается «последняя точка».) И нет последней текстологической инстанции, чей приговор обжалованию не подлежит.

Автор разделила свою книгу на три части:

1. Проблема установления текста;

2. Проблема творческого процесса;

3. Проблема публикации рукописного текста.

Все эти вопросы носят достаточно специальный характер. Однако, можно предположить, что их постановка и способ решения окажутся небесполезными для филологов разного профиля.

Занимаясь дешифровкой трудных и спорных мест, автор книги опирается на серьёзную теоретическую основу. Это следует из обзора существующих в современной науке концептуальных подходов – в том числе в области герменевтики. Здесь важна приводимая и, очевидно, разделяемая автором точка зрения, что «понимание текста – это не просто понимание того, о чём в нём говорится, это прежде всего понимание того, как об этом “чём-то” говорится. В этом как и проявляет себя личность автора…» Выделенные Д. С. Лихачёвым два этапа в текстологическом понимании – первый, «палеографический», связанный с «правильным определением всех букв и знаков препинания в рукописном (печатном) тексте»; второй, «изучение истории текста, выявление ошибок и сознательных изменений текста» – эти эвристические принципы находят в работе Тарасовой практическое применение.

Внимание «к букве» (чем особенно отличается выпестованная В. Н. Захаровым петрозаводская школа, к которой принадлежит автор книги) отнюдь не отрицает познания онтологических сущностей. Ибо «искажение буквы» способно повлиять на содержание самого духовного акта.

К вечному спору о «единственно правильной» грамматике – т. е. о том, печатать ли текст «с сохранением орфографического и пунктуационного облика» первоисточника или же учитывать все подвижки в эволюции как самого языка, так и нормативов правописания, – к этому спору Н. А. Тарасова подходит очень взвешенно, «без гнева и пристрастия» излагая различные точки зрения. Но при этом твёрдо настаивает на необходимости «определить наиболее предпочтительные варианты при установлении текста произведения и исправить ошибки прижизненных изданий. Особенно это важно при исследовании интонационной пунктуации Достоевского, которую нередко игнорируют издатели…» Исследовательница убеждена, что «стиль “Дневника писателя” не менее эмоционален, чем стиль напряжённых диалогов между героями в “Преступлении и наказании” и в других более поздних “полифонических” романах Достоевского. Автор в “Дневнике”, хотя и более открыт читателю, но – многолик и так же, как в собственно художественном творчестве, использует приёмы словесной игры, парадокса, интонационного акцентирования идей».