Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Братья разлучатся почти на десять лет (Фёдор – в Петербурге, Михаил – в Ревеле): встречи будут довольно редки. Однако духовная связь не ослабнет. В первые годы их переписка в высшей степени литературна: она изобилует мировыми отвлечённостями и философическими восторгами. С течением времени в письмах появляются денежные расчёты и издательские прожекты, ибо литература становится делом .

Ранняя женитьба Михаила Михайловича окрашена во вполне романтические тона. Не достигнув двадцати двух лет, он сочетается браком с двадцатилетней дочерью «Ревельскаго Гражданина» Эмилией-Каролиной Дитмар (Ditmer). «Мне кажется, что я делаю глупость, что женюсь, – пишет он младшему брату, – но когда я посмотрю на Эмилию, когда вижу в глазах этого ангела детскую радость – мне становится веселее» [602]. (Брата не слишком тронут подобные упоения, и он ещё долго пребудет холостым.) Принадлежность невесты к лютеранству отнюдь не смущает жениха, который, по-видимому, в глубине души полагает, что брак этот косвенно приблизит его к любезному его сердцу шиллеровско-германскому миру.

Михаил Михайлович будет заботливым мужем и хорошим – многодетным – отцом. Но он останется и преданным другом. Он ни минуты не сомневается в высоких достоинствах младшего брата и не упускает случая, чтобы уверить московских родственников (которые далеко не разделяют его оптимизма) в блистательном будущем Фёдора. Он без колебаний одобряет любые, в том числе довольно рискованные шаги новоиспечённого военного инженера: его неожиданную отставку, отказ от родительского наследства (за скромную, но зато выплачиваемую незамедлительно сумму) и, главное, его решительный переход на гадательную литературную стезю. Брат Миша ручается головой за честность и порядочность брата. Он до небес превозносит ещё не читанный им (да, впрочем, и не написанный) «роман» – то бишь будущих «Бедных людей». И, сверх того, соблазняет москвичей вестью, что пьесы брата «нынешней зимою явятся на петербургской сцене» [603]. (Они не явятся там ни зимой, ни летом, хотя сулящий в принципе не ошибся: инсценировок в XX в. будет неисчислимое множество.) «Это человек с сильным, самостоятельным талантом…» – пишет Михаил московским родственникам о младшем брате: вот самая ранняя из всех существующих аттестаций будущего автора «Карамазовых». И, надо признать, не самая худшая.

В их тандеме младший окончательно становится главным. Именно по его настоятельному призыву Михаил Михайлович оставляет ревельскую службу и переезжает в Петербург – дабы по примеру Фёдора Михайловича отдаться литературе. И именно потому, что они «в связке», Михаил Михайлович не может миновать сходбищ у Петрашевского.

Его посещения «пятниц» (равно как и кружка Дурова) довольно редки – правда, не настолько, чтобы не быть отмечены бдительным взором агента Антонелли. Его заботами Михаил Михайлович попадает в общий список: правда, без инициалов – как Достоевский- второй . Но по иронии судьбы в ночь на 23 апреля 1849 г. вместе с Достоевским- первым берут не его, а ни сном ни духом не ведающего ни о каком Петрашевском брата Андрея.

И только 6 мая власть исправляет прискорбную полицейскую оплошность. Михаила Михайловича, проведшего эти две недели в судорожном ожидании развязки, водворяют наконец в каземат Петропавловской крепости.

Кратко изъяснив на первом допросе, что у Петрашевского «собирались только для веселья» (которое кончится, однако, – о чём никто ещё не догадывается – 21 смертным приговором), арестант позднее даст более пространные показания. Он довольно безыскусно выстраивает собственную защиту – может быть, потому что против него действительно не имеется серьёзных улик. Облегчению его участи немало споспешествуют старания младшего брата, который изо всех сил выгораживает старшего, беря всю вину на себя. При этом он устрашает Следственную комиссию призраком голодной смерти всех четырёх оставленных без попечения братниных детей.

Впоследствии Достоевский публично заявит, что брат его «не дал никаких показаний, которые бы могли компрометировать других» (хотя, добавит, « знал о многом »). Найденное сравнительно недавно подлинное следственное дело М. М. Достоевского полностью подтверждает эти слова [604].

Убедившись, что подследственный – лицо в противоправительственных деяниях мало замешанное, комиссия ходатайствует перед государем об его освобождении. Государь, к счастью, не возражает. Таким образом, Михаилу Михайловичу довелось пробыть в одиночном заключении всего около двух месяцев.