Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Хотелось бы остановиться ещё на одном, более раннем эпизоде, связанном с духовным ведомством и характеризующем отношение этого учреждения к Достоевскому. Вот документ, обнаруженный нами также в делах синодального архива и относящийся еще к 1879 г.:

В СПб. комитет духовной цензуры члена архимандрита Иосифа

Записка

В пятой главе 2-й части романа г-на Достоевского рассматривается вопрос об отношении церкви к государству с римско-католической точки зрения [589]. Но так как на страницах 737 и 738 сделаны указания на некоторые памятники церковной письменности и даже на жития православных святых без должного к ним уважения [к православной нашей церкви], то без исключения этих мест означенная глава романа неудобна для публичного чтения.

30 декабря 1879 г. Достоевский выступил с чтением главы «Великий инквизитор» (именно она и составляет указанную в записке архимандрита Иосифа пятую главу из пятой книги второй части «Братьев Карамазовых») на литературном утре в пользу студентов С.-Петербургского университета (см.: ПСС. Т. 15. С. 388, 518). 21 марта 1880 г. Достоевский сообщал В. П. Гаевскому, который просил его выступить на вечере Литературного фонда: «Но вот ещё обстоятельство неблагоприятное: “Великого инквизитора” попечитель [М. С. Волконский] позволили мне прочесть месяца 1 ½ назад на лит<���ературном> чтении, тоже бывшем в пользу студентов университета. Сам попечитель присутствовал на чтении. Но после чтения он мне объявил, что, судя по произведенному впечатлению, он впредь мне его запрещает читать» [591]. Таким образом, точки зрения общей и синодальной цензуры благополучно совпали.

Имя Достоевского неизменно вызывало идейную полемику – как при жизни писателя, так и после его смерти. Различные общественные группировки стремились представить автора «Преступления и наказания» своим духовным союзником. В этом отношении любопытен ещё один документ, извлечённый нами из фондов Министерства народного просвещения:

В заседании особого отдела Учёного комитета Министерства народного просвещения 10 мая 1902 г. слушали (ст. VI): отзыв члена Н. А. Майкова о книжке: «Русские писатели. Маленькая хрестоматия (№ 7) VII. Составил К. Говоров».

<���…> Из перечисления вошедших в книгу статей видно, что подбор сделан совершенно случайно [592], равным образом случайны и сведения о писателях и, кроме того, не всегда верны, и некоторые совершенно излишни. Так, в статье о Достоевском можно было и не упоминать о причине ссылки его, так как без разъяснения, какое значение имела эта ссылка на Фёдора Михайловича в смысле существенного изменения его убеждений, такое упоминание может повести к превратным толкованиям, особенно в среде читателей с известным настроением. Далее в той же статье сказано, что Достоевский «особенно любил учащуюся молодёжь». Достоевский особенно строго и несочувственно относился к беспорядкам в высших учебных заведениях, которые производились учащеюся молодёжью, и постоянно осуждал её за склонность к участию в разных подпольных движениях, и если искал сближения с ней, то ради влияния на неё (годы издания «Дневника писателя»). Вообще Достоевского в некоторых кружках почему-то считают в рядах не только либерального, но и революционного движения семидесятых годов, совершенно упуская из вида его характерный роман «Бесы» [593].

Заметим, что со дня смерти Достоевского прошло уже двадцать лет; три года остаётся до начала Первой русской революции.

Не вызвали одобрения у Н. А. Майкова и другие помещённые в хрестоматии авторы. Особый отдел Учёного комитета определил: «…согласно с изложенным мнением члена Майкова признать вышеозначенную книгу непригодною для школьных и народных библиотек» [594].

Приведём также цензорский рапорт, относящийся к 1887 г.:

«Из воспоминаний Достоевского» (Дневник писателя. 1876)

На постоялый двор в 40-х годах приезжает фельдъегерь, бежит в буфет, выпивает несколько рюмок водки. Затем садится в приготовленную ему свежую тройку и мчится дальше. Едва отъехали, как он встал и тяжёлым кулаком ударил ямщика по загривку без всякой причины, тот ёжится, погоняет тройку, но ничего не помогает, удары сыплются равномерно, как удары молота, и хозяин двора рассказывает, что все фельдъегеря драчуны, но этого все боятся. Он всегда так дубасит ямщиков без причины, так, для удовольствия.

Теперь езда фельдъегерей по казённой надобности прекратилась; но на смену фельдъегерскому кулаку явилась водка, она подобно кулаку бьёт беспощадно, забивает окончательно русский народ. Цензор находит рассказ этот неудобным для общедоступного журнала < нрзб > народного и потому полагает запретить.