Збигнев Залуский - Сорок четвертый

На рубеже.На окраине лесных топей в Гощерадовских лесах вблизи территорий, охваченных облавой, но, к счастью, вне кольца окружения, вторая делегация Крайовой Рады Народовой искала контактов с быстро продвигавшимися мобильными отрядами АЛ южной Люблинщины. Она везла им уже новую, более полную и уточненную картину положения в борющейся стране, а также новые проблемы, ждущие решения. Прежде всего самые важные, назревшие проблемы единства всех столь разнородных политических элементов, человеческие проблемы польской освободительной войны. Проблемы единства и единого руководства. И здесь, и там, за линией фронта. Власти и командования — здесь или там?

Бригад АЛ становится все больше в результате наплыва добровольцев, но оружия не хватает. Долгожданные поставки с воздуха все еще недостаточны. Не хватает людей — руководителей, организаторов, специалистов, офицеров. С трудом удается также объединять для пользы общего дела старых легионеров и молодых коммунистов, польских десантников с советских земель и местных деревенских бойцов Батальонов хлопских, кадровых офицеров и крестьянских бунтарей.

Нелегко рождается воинский порядок, дисциплинирующий стихию революции. В лесу есть люди, которые не хотят никого признавать, недоверчиво смотрят на каждого городского, даже из уезда; и есть люди — эмиссары революции из Варшавы и эмиссары из далекой земли по ту сторону линии фронта. Люди не знают друг друга, недоверчивы, соглашаются в общем, но часто не могут договориться о конкретных вещах. Одни спрашивают: «Почему вы нас учите? Понимаете ли вы положение? Уж не воображаете ли, что вы главнее, потому что оттуда?» Другие спрашивают: «Кем я тут должен командовать? В чьи руки попадет присланное оружие?» Наконец, иногда они спрашивают друг друга, действительно ли являются теми, за кого выдают себя?

А что поделаешь, ведь картина стихийного массового движения низов так непохожа на наполеоновские легенды о «настоящей войне», которые знают одни, и на назидательные рассказы о «железной гвардии революции». Сколько проблем!

Кому, например, известен этот немолодой пан в сером пальто? Гражданин Липский? Генерал Жимерский? Ну и что? Его же бывший подчиненный чуть ли не под пистолетом ведет его… в штаб пятого округа АЛ {75} 75 Wacław Czyżewski: „Więc zarepetuj broń…”, Warszawa, 1964, s. 281—285. . Вот вам и «контакт»! Штаб, партийный комитет и небольшое партизанское войско, но зато совсем как настоящее. Радиостанция сброшенного с парашютом связного СПП выстукивает просьбу: «Пришлите самолет». А в ответ: «Почему вызываете самолет в район немецкой облавы? И вообще, кто вы такие? Если это вы, Бельский, то кто был старостой тюремной коммуны в Цешине? Если это вы, Роля, то в каком доме и в какой комнате вы последний раз встречались с Тадеушем?» {76} 76 L. Bielski, op. cit., s. 199—200.

Подтверждение вызова соседней советской радиостанцией разъясняет дело. Через несколько дней на подходящем поле между Аннополем и Гощерадовом, в двух часах ходьбы или десяти минутах езды на машине от двух сильных немецких гарнизонов, 150 солдат АЛ несут охрану посадочной площадки. 22 раненых и делегация КРН с генералом Ролей ожидают самолет.

Первая ночь. Напрасно дежурят у костров, пламя которых должно указать направление посадки. Следующая ночь — ливень. Третья ночь — ливень. Но вот наконец в снопе искр и света непогашенных фар на подмокший луг тяжело садится двухмоторный «дуглас». Выгрузка оружия и лекарств, погрузка раненых и посадка представителей Варшавы занимают несколько минут. Рокот моторов усиливается, сотрясает лес, его слышно, вероятно, в Люблине и Кельцах, а не то что в Гощерадове. Бойцы АЛ из охранения отводят предохранители ручных пулеметов. Самолет ни с места. Колеса буксуют в мокрой глине, аэродромная команда сует под колеса ветви из погашенных костров, мешки из-под доставленных грузов, шинели, шапки, брезенты, одни пытаются с помощью досок приподнять колеса, другие тянут за крылья, подталкивают за хвост. Через час самолет медленно трогается, с бешеным ревом поднимается на краю поля в воздух, чтобы, перескочив в длинном прыжке кусты и деревья, вновь припасть к земле, ломая шасси, переднюю часть кабины, крылья. Через десять минут под прикрытием партизан небольшие колонны телег с ранеными, которых теперь стало больше, поспешно расползаются в разные стороны. Зарево огромного костра озаряет Гощерадовский лес. На рассвете немцы будут разгребать пепел сгоревшего самолета. «Через два часа мы должны были быть на банкете в честь польской делегации», — с сожалением замечает один из советских пилотов {77} 77 Там же, с. 205. .