Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу - идеи войны и мира в России начала XIX века

Неслучайно баронесса Крюденер видела в Священном союзе и крестовых походах воплощение некой единой мистической сущности. Ни для кого не было секретом, что вокруг Акта о Священном союзе стоят люди, явно сочувствующие грекам. Более того, и брат, и сестра Стурдза, и Каподистрия стремились использовать Священный союз как средство освобождения Греции. По справедливому замечанию А.Н. Шебунина, «договор еще не создавал органа международной контрреволюции и ни от каких войн не гарантировал» [Шебунин, 1925, с. 91].

Именно этим следует объяснять те усилия, которые тратили русская дипломатия и сам Александр, для того чтобы растолковать европейским дворам мирный характер Священного союза. В марте 1816 г. всем русским миссиям за границей было разослано письмо Александра, разъясняющее суть Священного союза. В нем еще раз подчеркивалось, что он и его союзники по договору намерены «приложить принципы мира, согласия и любви, которые являются плодами христианской религии и морали к гражданским и политическим отношениям», что те «охранительные заповеди» (précepts conservateur), которые издавна существуют в сфере частной жизни, теперь получают более широкое и более действенное распространение. «Единственной и исключительной целью» союза «может быть только сохранение мира и согласование нравственных интересов народов, которые божественному провидению угодно было объединить под знаменем креста». Особенно подчеркивалось, что «подобного рода договор не может заключать в себе никаких враждебных умыслов в отношении народов, не имеющих счастья быть христианскими» [ВПР, 1974, с. 116].

Насколько сам Александр верил в действенность христианской политики, сказать трудно. Роксандра Стурдза (Эдлинг), скептически оценивая европейское общество, мало проникнутое подобными настроениями, писала: «Император слишком хорошо знал людей для того, чтобы в них ошибаться, но он думал, что столь торжественная честь, оказанная христианской религии от всей Европы в лице ее правителей, будет искупительным признанием и справедливым исправлением того безбожия, которое предшествовало настоящим временам» [Edling, 1888, p. 242]. О безбожии XVIII в. и о необходимости нравственного очищения в то время в Европе говорили многие. Но никому не приходило в голову выражать эти идеи языком дипломатических соглашений. Именно это обстоятельство вызвало массу различных толков и слухов о сущности и целях этого загадочного союза. Одних он интересовал в плане войны и мира, других – как некий религиозный проект, преследующий цели нравственного преображения Европы.

С этой точки зрения на Священный союз смотрел Жозеф де Местр. В октябре 1815 г. он присутствовал в Гатчине у вдовствующей императрицы Марии Федоровны, где читался этот документ. Своими впечатлениями он почти сразу же поделился с графом А.К. Валезом: «Вы с великим удивлением узнаете, что так прямо и читали: Иисус Христос, наш Господь и наш Спаситель, Вечный глагол, Величие Отца, Сокровище любви…..Выражения заимствованы из Символа <���веры>, Литургии и даже мистических сочинений (des Mistiques), и тепленькими перенесены в дипломатию, что вызовет взрыв смеха в религиозной Европе» [Maistre, 1886, t. 13, p. 162–163].

В первую очередь Местра интересует вопрос, насколько этот договор может гарантировать распространение христианской религии в мире. Оказывается, что в нем нет ничего, что могло бы дать подобные гарантии. «Документ чисто декларативный. Это своего рода исповедание веры, которое, впрочем, не подписал ни один священник». Однако из этого не следует, что подписанный Акт бесполезен. Местр рассматривает его в контексте «великой религиозной революции», которая, по его мнению, «неизбежна в Европе и уже далеко продвинулась» [Ibid., p. 163].

В чем же Местр видит значение Акта? По его мнению, роль Священного союза преходяща и полностью обусловлена его духом, который «ни католический, ни православный, ни протестантский». Это плохо для католических стран, но хорошо для некатолических конфессий, так как препятствует религиозной замкнутости. В то же время Священный союз неразрывно связан с принципом легитимизма, провозглашенным на Венском конгрессе. И уже в этом он противоположен протестантизму, который, по мнению Местра, исходит из ложной идеи народного суверенитета, в то время как Священный союз исходит из идей подчинения подданных их государям, и в этом он совпадает с монархизмом католической церкви.

Суть религиозной революции, по мнению Местра, заключается в ее противоположности схизме XVI в.: «Государи изменили религию в XVI в., чтобы иметь деньги, в XIX в. они меняют ее, чтобы сохранить свои троны» [Maistre, 1886, t. 13, p. 164]. Таким образом, современное Местру религиозное движение имеет ретроградный характер.