Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Настал январь 1944 г. Работа в соборе продолжалась, но дыхание победы уже веяло над городом. Советские войска перешли в наступление, и каждый день приносил радостные вести.

19 января был освобожден Петергоф, в последующие дни – Пушкин, Павловск и Гатчина. А 27 января гремел над Невой первый салют Победы – блокада была снята. Этот день стал великим праздником для Ленинграда. А для хранителей в Исаакии он означал начало новой работы, к которой они готовились все долгие месяцы блокады, – работы по восстановлению музеев.

В начале 1944 г. существенных работ не велось ввиду низких температур и условий военного времени. В этот период проводилась уборка снега, ремонт жилфонда, устранение дефектов, связанных с зимним временем. Во II квартале деятельность была направлена на предотвращение протечек в кровле здания, т. к. вследствие влажности могли появиться грибки – разрушители древесины. Кроме того, были ликвидированы дефекты в кровле, нанесенные артобстрелами и бомбежками. Стоимость строительных работ за весь 1944 г. составила 137 тысяч рублей. Хотя ремонтные работы начались еще в военное время, основная реставрация продолжалась с 1945 до 1963 г. [223] Скуднова И. Исаакиевский собор в годы Великой Отечественной войны…

В отчете о работе ОХМ за 1944 г. можно увидеть, как шли ремонтные и восстановительные работы. Были просушены и очищены от плесени 20 живописных полотен, 600 икон; просушены, почищены и проверены 504 церковных облачения; перевезены около 6000 книг из собора в помещение музея города. Одновременно в Исаакиевском проводились работы по уменьшению влажности внутри здания: в летнее время двери держали открытыми настежь, выставив посты охраны.

Расставаясь в конце войны с собором-хранилищем, сотрудники пригородных музеев возвращались в свои дворцы и парки. Балаева – в Гатчину, Турова – в Пушкин, Зеленова – в Павловск, Тихомирова – в Петергоф. Элькин приняла как директор Летний сад и дворец Петра I, туда же ушла работать Сементовская. Но содружество, возникшее под куполом, не распалось. Всех крепко связало пережитое. Так закончилась блокадная история Исаакия, единственный раз в течение всей своей долгой жизни послужившего домом и убежищем произведениям искусства и людям.

« Нет ансамбля площади ни в одном городе мира более цельного, и в то же время военного по облику, чем Дворцовая площадь. Триумфальный военный форум, великий памятник славы и грандиозная сцена военных парадов. Арка штаба Росси и колонна Александровская Монферрана – грандиозные, лаконические элементы военной декорации – самая грандиозная триумфальная арка и самая высокая и простая памятная колонна в мире. Пышное барокко Растрелли, в котором создан Зимний дворец – все же серьезен, грандиозен, не наряден, не игрив, как другой раз архитектура этого мастера. Поэтому Зимний и огромное здание штаба Росси, и колонна слились в один стройный, серьезный, дуалистический по стилю ансамбль, в котором, однако, полное единство архитектоники… Сегодня день ранней зимы. Утром пошел от Эрмитажа по Зимней канавке до самого Певческого мост, когда повернул направо к площади и увидел ее покрытой белой пеленой свежего снега… Невольно первое внимание обращается к колонне, которая сегодня стоит выделенной своим темным силуэтом на сером перламутре земного клина и на белом ковре. Снег, ложась на всех выступах, прекрасно подчеркивает пластику памятника… Колонна среди снега площади напоминает еще сильнее о победе русских в двенадцатом году, трагедии французов у Березины, колонна как бы сошла с тех гравюр, которые изображали в тридцатых годах романтику наполеоновской эпопеи 1812–13 года … Сегодня площадь по колориту сочетается зеленовато и красновато с черным – бронза и гранит, и разных оттенков серые здания [осенью все здания Дворцовой площади были покрашены в серый цвет. – Ю. К .] , и Нева… Вся площадь как бы затихла в торжественном полусне » [224] Ильин Л. А. Указ. соч. С. 21–92, 22. – рукопись Л. А. Ильина лучше всякого фото рисует, пусть и не вполне реальный по военному времени, но мечтаемый, послевоенный одухотворенный облик Эрмитажа и Дворцовой площади. (Заметим: Ильин называет главную площадь города историческим именем, а не советским – площадь М. С. Урицкого, – чье имя она носила с 1918 по 1944 г.)

Историю делают личности. Зимой 1942 г. известный ленинградский искусствовед, декан факультета истории искусств Академии художеств Л. И. Пумпянский начал писать стихи о своем любимом музее – Эрмитаже. Они не предназначались для опубликования: были своего рода «формой фиксации» внутренней жизни ленинградского ученого – блокадной жизни, в которую он не допускал отчаяние и душевную опустошенность. В цикл входили стихотворения о шедеврах Фландрии, Голландии, Франции, Античности… Пумпянский приходил в опустевший музей, чтобы черпать вдохновение для стихов, посвященных великому музею. Бродил по промерзшим залам, на память зная, какие полотна висели в оставленных на своих местах рамах. И писал возвышенные, жизнеутверждающие строки.