Юлия Кантор: Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память

Рекомендовано к печати Объединенным научным советом по общественным и гуманитарным наукам Санкт-Петербургского научного центра РАН

Рецензенты:

д. и. н., профессор, заведующий кафедрой европейских исследований СПбГУ К. К. Худолей,

д. и. н., ведущий научный сотрудник СПб ИИ РАН А. И. Рупасов

© Кантор Ю. З., 2020

© Политическая энциклопедия, 2020

Речь в книге «Прибалтика. 1939–1945 гг. Война и память» пойдет не только о кровавом вооруженном противостоянии 1941–1945 гг., но и о войне идеологий и геополитических интересов, о стратегиях внешнеполитической и внутриполитической борьбы, наконец, о состязании намерений «управлять историей».

Бесперспективная тема «советской оккупации» и компенсации за нее перманентна, и, как правило, в период предвыборных кампаний, всплывает в высших политических кругах Балтии. При этом официальная внешнеполитическая позиция России остается неизменной: включение трех балтийских государств в состав СССР ничего общего с оккупацией не имеет.

Пакт Молотова – Риббентропа 1939 г., ставший по сути «вторым раундом» Мюнхенского сговора 1938 г., предопределил судьбу балтийских государств на многие десятилетия. Социально-политические предпосылки заключения договора между сталинским СССР и гитлеровской Германией (наличие которого и секретных соглашений к нему категорически отрицалось на официальном уровне в нашей стране вплоть до середины 1980-х гг.) нашли свое отражение как в новейшей отечественной, так и зарубежной историографии. Однако стадийность включения балтийских государств в состав СССР, обстановка в них в период поэтапной советизации исследованы лишь фрагментарно – преимущественно в аспекте решения советских политических и военных задач, а также отчасти – в контексте реакции стран Европы и США на советскую аннексию Прибалтики. В последнее время появились работы и сборники документов, посвященные репрессивной политике во «вновь приобретенных» республиках. Реакция же Третьего рейха на включение Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР, внимание, с которым нацистское руководство отслеживало все происходившее на Балтике, дипломатические маневры Народного комиссариата иностранных дел, специфика и практика размещения советских военных баз в Прибалтике, а затем – и дополнительных воинских контингентов, наконец детали «многосерийного» сценария до сих пор остаются недостаточно исследованными. Также малоизученными являются реальные умонастроения граждан Литвы, Латвии и Эстонии в 1939 – первой половине 1941 г. и их динамика. Деятельность советских спецслужб в Прибалтике тоже не нашла сколько-нибудь значимого отражения в литературе (балтийская историография напротив в последние два десятилетия акцентирует внимание именно на карательных аспектах советизации, на внутренних процессах в Литве, Латвии и Эстонии, сопровождавшихся сломом укладов, смене государственного строя и потере государственного суверенитета). Насколько насильственное включение балтийских государств в СССР, игнорирование норм международного права, сделка с агрессором позволили Советскому Союзу решить геостратегические задачи и подготовиться к войне с Германией, насколько пресловутое «передвижение границ» на Запад дало возможность использовать полученную территорию для организации обороны? Эти вопросы до сих пор остаются предметом острой политизированной дискуссии, «градус» которой нередко подогревается перманентным обострением политической ситуации. Драматический сюжет – потеря независимости – порой становится в массовом сознании граждан Литвы, Латвии и Эстонии едва ли не главным объектом современной национальной самоидентификации.

Тема участия прибалтийских республик в Великой Отечественной войне остается одним из самых болезненных сюжетов современной российской и балтийской историографии. В советской исторической литературе уделялось внимание преимущественно борьбе прибалтийских народов против нацистов, их пособничество же представлялось как явление маргинальное и исключительное.