Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Летом 1941 г. были эвакуированы фонды Центрального Военно-Морского музея (в Ульяновск), Артиллерийского Исторического музея (в Новосибирск), Государственного музея этнографии (в Горький), Государственного музея революции РСФСР (в Иркутск) и др. [146] Фатигарова Н. В. Указ. соч. С. 182. Героический поступок во время эвакуации фондов Государственного музея этнографии совершил сотрудник названного музея Н. П. Вихирев. Коллекции, упакованные для эвакуации, были вывезены из Ленинграда 8 июля 1941 г. в г. Горький, где и находились до ноября 1941 г. В декабре того же года они были перенаправлены в Новосибирск. Перевозку вещей производил оставленный с экспонатами в качестве ответственного за их сохранность сотрудник музея Н. П. Вихирев. В пути поезд подвергся бомбардировке вражеским самолетом, и одна из зажигательных бомб попала на крышу вагона с экспонатами. На полном ходу поезда Вихирев с опасностью для жизни поднялся на крышу вагона и погасил пожар [147] Симкин М. П. Указ. соч. С. 184. .

Трудная эвакуационная работа велась и в других регионах страны, территории которых становились опасно близкими к фронту – а таких с каждым месяцем первых полутора лет войны становилось все больше и больше.

В Москве вывозом музейных ценностей руководил непосредственно Музейно-краеведческий отдел Наркомпроса РСФСР (начальник – А. Д. Маневский). Эвакуацией художественных музеев здесь также командовали Комитеты по делам искусств при СНК СССР и СНК РСФСР. Как уже отмечалось, в предвоенные годы столичные музеи эвакопланов не имели. Поэтому и здесь, увы, как и в периферийных регионах, практически во всех музеях к составлению списков на вывоз, определению очередности вывоза имеющихся ценностей и изготовлению необходимой тары приступили только после начала Великой Отечественной войны [148] См.: Закс А. Б. Из истории Государственного Исторического музея (1941–1957) // Очерки истории музейного дела в России. М., 1961. С. 6.; Симкин М. П. Указ. соч. С. 184. .

Для определения очередности эвакуации музейных предметов Наркомпрос РСФСР предложил разделить их на три группы. Выступая на одном из совещаний, Маневский сказал по этому поводу: «В тех музеях, которые находятся в прифронтовой полосе, все ценности должны быть разделены на три очереди. Первая очередь – это то, что безусловно при всяком случае, даже с опасностью для жизни, должно быть спасено. Вторая очередь – то, что следует эвакуировать при наличии возможности. Третья очередь – то, что мы оставляем на местах, маскируя, а иногда и не маскируя» [149] Маневский А. Д. Музейно-краеведческое дело. М., 1943. С. 8. .

Стоит ли говорить, что при таких нечетких критериях отбора музейных экспонатов музейщикам на местах оставалось лишь опираться на собственный опыт и профессионализм. Ибо общие указания вряд ли всегда могли служить оптимальным руководством к действию, особенно когда выбирать приходилось из большого числа ценнейших предметов и при недостатке транспортных средств. А именно в таком положении оказались крупнейшие московские музеи.

И. о. директора Государственного Литературного музея П. Л. Вайншенкер, вспоминая события тех дней, писала в 1944 г.: «Установление того, что является самым ценным и дорогим в музее в условиях, когда со дня основания музея ни разу не был произведен учет фондов, тем более учет, сверенный с наличием, в условиях, когда не существовало никакой денежной оценки фондов … отбор самого важного был очень сложным делом. Пришлось совместно с научными сотрудниками наскоро определять ценность вещей, тут же определяя уникальность предметов. Упаковка в ящики производилась в условиях подготовки Москвы к отпору воздушных бомбежек, в условиях начавшейся эвакуации сотрудников престарелого возраста и женщин с детьми и инвалидов» [150] ГА РФ. Ф. А-629. Оп. 1. Д. 261. Л. 3–3 об. .

Наркомат просвещения разработал относительно внятные правила отбора и, соответственно очередности вывоза экспонатов (включающие в себя критерии по принципу древности, уникальности, материальной ценности и т. д.) лишь к началу июля 1941 г. [151] Там же. Ф. А-2306. Оп. 75. Д. 73. Л. 4–5. , однако вследствие спешки сделал это без учета истинных потребностей музеев в транспортных средствах и реальной возможности разместить вывезенные ценности в указанных в плане городах.

Так, для эвакуации имущества Государственного Исторического музея предусматривалось два крытых железнодорожных вагона, а для остальных московских музеев – один (!) вагон для эвакуации ценностей «первой категории» из Государственного музея народов СССР, Политехнического музея, Государственных музеев Революции, Литературного, Биологического, Дарвиновского и музея Чернышевского. Разумеется, этого было катастрофически недостаточно. В качестве эвакобаз были названы города Киров и Свердловск, но первый к этому времени уже начал принимать музейные ценности из Новгорода и Пскова, второй – экспонаты Эрмитажа. В результате этот эвакоплан реализован не был: московские музеи вывозились иными транспортными средствами и в другие места.