Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

В январе 1943 г. опасности подверся и сам Дом-музей. От гибели – музей отступавшие оккупанты намеревались поджечь – его спас бывший научный сотрудник, а во время войны… полицай О. П. Попов. «10 января около 5 часов вечера в ворота музея громко постучали… и во двор ввалился сильно подвыпивший полицай с каким-то свертком под мышкой. <���…> “Мне поручено поджечь музей”. <���…> Попытки убедить его, что “Домик” – памятник великому русскому поэту были тщетны… Положение спас О. П. Попов. Указывая на отъезжавшую на улице немецкую машину, он заявил, что музей немцами заминирован, он оставлен здесь для охраны, и пребывание посторонних лиц на этой территории запрещено» [650] Там же. С. 432–433. . О. П. Попов на фронт не попал из-за плохого зрения и в оккупированном Пятигорске оказался перед сложным выбором: ехать на работы в Германию, оставив жену и маленького ребенка, или остаться служить в местной полиции. Остался. По свидетельствам коллег, многим помог избежать депортации в Германию, при перманентных регистрациях населения помогал землякам скрыть членство в партии и комсомоле и прочие «неблагонадежные» для нацистов штрихи биографии, чреватые карательными мерами. В 1947 г. он был обвинен в сотрудничестве с немцами, осужден и девять лет провел в Воркутинских шахтах. (Реабилитирован посмертно в 2000 г.) [651] Там же. С. 433.

Вектор истории движения искусства, вывезенного из нашей страны во время Второй мировой войны (значительная часть его либо была варварски уничтожена, либо бесследно исчезла), вел с востока на запад, из России и других стран в Третий рейх. И это непререкаемое обстоятельство не имеет срока давности.

«Мы, вернувшие миру тысячи занятых оккупантами городов… за то мы дрались, чтобы все вернуть, все, что у нас отнято фашистами. У нас создавалась красота, от утраты которой человечество всего мира чувствует себя беднее. Мы ее и должны воссоздать. Наши прекрасные дворцы изранены, они ждут нас… То, что уцелело – это же все живое! Раненое, но живое! Надо только ничему не дать затеряться и погибнуть. И спасать, спасать сегодня, не дожидаясь конца войны! Засучив рукава работать, чтобы сохранить то, что уцелело, восстановить то, что пострадало, вернуть человечеству всего мира то, что заставит человечество чувствовать себя богаче… Восстановим и то, что исчезло» [652] Зеленова А. И. Статьи. Воспоминания. Письма. СПб., 2006. С. 261. , – эти яростно отчаянные и одновременно мужественно гуманистичные слова знаменитого ленинградского архитектора-фронтовика, Ф. Ф. Олейника, сказанные в январе 1944 г., являются своего рода «эпиграфом» к невероятно трудной, но в высшем смысле необходимой деятельности по воссозданию утраченных шедевров культурного наследия России.

Восстановление музеев на освобожденной от оккупантов территории и возобновление их деятельности стало одной из важнейших как в политическом, так и в нравственном отношении задач, консолидирующих общество уже в годы войны. Противопоставить созидание разрушению, культуру варварству и нерушимую связь времен сиюминутности хаоса – было делом чести и для государства, и для его граждан, активнейшим образом и с неподдельным энтузиазмом откликнувшихся на призыв помочь возродить из руин поруганное национальное достояние, национальные святыни. Воссоздание памятников архитектуры, дворцово-парковых ансамблей, самих музеев и их экспозиций справедливо рассматривалось как возвращение к мирной жизни, истокам самоидентификации, как торжество человечности над звериной сущностью нацизма.

Систематическая работа в этом направлении стала вестись в 1943 г., после победы в Сталинградской битве, когда фронт стал катиться на запад, и советские войска освобождали один город за другим. Хотя и до этого времени предпринимались попытки восстановить музеи, пострадавшие во время оккупации, – в тех областях, где она была недолгой: преимущественно это касалось московского региона, откуда враг был отброшен уже в конце 1941 г.

Первым официальным документом, предписывающим необходимость учета разрушений памятников истории и культуры, а также потерь, понесенных музеями и библиотеками на территории СССР, временно оккупированной немецко-фашистскими войсками, стало письмо Наркомпроса от 3 февраля 1942 г. [653] Культурные ценности – жертвы войны / Министерство культуры РФ. URL: http://www.lostart.ru/ru/ (дата обращения: 26.08.2017). В нем нарком просвещения РСФСР В. П. Потемкин поручил руководителям только что освобожденных от врага областей России организовать специальные комиссии, которые должны были собирать подробнейшую информацию об уничтожении отечественных памятников культуры. Он предлагал заведующим областными отделами народного образования Калининской, Московской, Тульской, Ростовской областей привлечь к этой деятельности представителей общественности, директоров, сотрудников музеев и библиотек для сбора свидетельств очевидцев, фотодокументов, составления актов о разрушениях и разграблении памятников, вывозе музейных и библиотечных коллекций. В документе «читается» абсолютная уверенность в победе (а ведь в феврале 1942 г. эта перспектива еще была туманной) и, как ее следствие, – возможность «предъявить неприятелю счет» [654] Там же. .