Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Представление о характере работ, проводившихся в разрушенных фашистами музеях в первые месяцы после освобождения района, дает отчет о работе Московского областного краеведческого музея в г. Истре за время с 29 февраля 1942 г. по 1 января 1943 г.

Работа началась спустя два с половиной месяца после освобождения Истры. К этому моменту в музее было четыре сотрудниками. В течение 1942 г. они провели:

« 1) Сбор архивного материала, разбросанного по территории монастыря и собору при взрыве хранилища .

2) Сбор и приведение в порядок архитектурной выставки, находящейся в соборе …

3) По мере стаивания снега производился сбор экспозиционного материала, выброшенного немцами из музея во двор .

4) Приведение в порядок археологических коллекций, в беспорядке разбросанных по лаборатории и двору …

5) Сбор и складывание в одно место церковных хоругвей, разбросанных по собору …

6) Совместная работа с минерами по обнаружению мин, в большом количестве расставленных фашистами .

7) Извлечение книг из-под груд кирпича взорванной башни, где эти книги хранились. Всего извлечено около пяти тысяч книг. Все книги просушивались, очищались от грязи и пыли и переносились в одно из приспособленных помещений. (Извлечение музейных материалов из-под развалин монастыря было связано с большой опасностью, так как вся территория музея была минирована. Несмотря на это, работавшие в то время в музее сотрудники тт. Данилова и Головина провели большую работу по спасению музейных предметов. Одной из мин была убита сторож музея Е. В. Корчагина, другой – ранена В. Г. Головина.)

8) В соборе из-под кирпича извлекали архивный материал, так как хранилище, куда он был сложен, взорвано …

9) Продолжительное время производились раскопки на месте взорванной тканевой кладовой. Извлекли свыше тысячи предметов » [663] Симкин М. П. Советские музеи в период Великой Отечественной войны: сб. науч. тр. // Труды научно-исследовательского института музееведения. Вып. II. М., 1961. С. 295–296. .

Следует сказать, что возрождение некоторых «знаковых» музеев велось весьма интенсивно. Так 15 января 1942 г. президиум Академии наук СССР принял постановление: «немедленно приступить к восстановлению и реставрации Музея-усадьбы Л. Н. Толстого», причем срок окончания был установлен 1 мая 1942 г.

24 мая 1942 г. состоялось торжественное открытие восстановленного музея. В экспозицию был введен раздел, отражавший разрушения, нанесенные музею гитлеровцами.

25 марта 1942 г. была открыта экспозиция сильно пострадавшего от оккупантов Дома-музея К. Э. Циолковского в Калуге. Сравнительно быстро был ликвидирован ущерб, нанесенный гитлеровцами Дому-музею Чайковского в Клину. После освобождения от оккупации деятельность его сотрудников была схожей с работами, проводившимися и в других пострадавших музеях: проводилось «собирание уцелевшего имущества музея, очистка его от грязи, снега, соломы… уборка Дома-музея и всей территории музея, освобождение ее от взрывчатых веществ (мин, снарядов и проч.), организация первоочередного, самого необходимого ремонта основного здания музея и т. д.» [664] Там же. С. 297. В Доме-музее Чайковского «…в течение двух недель после начала организации работ было решено оставить музей в том состоянии, в какое привели его оккупанты, чтобы дать возможность посетителям лично убедиться в том, какому глумлению подвергли гитлеровцы это святое место русской культуры…» [665] Там же. Восстановительные работы шли в течение всего 1942 г., и 24 декабря основное здание музея было сдано в эксплуатацию. Уже 31 января 1943 г. в музее были открыты три выставки на темы: «Жизнь и творчество Чайковского», «Фашисты – разрушители культуры» и «Музыка Чайковского в дни Великой Отечественной войны».

Следует подробно остановиться на возрождении из руин и пепла древнейшего русского города – Великого Новгорода. 20 января 1944 г. войска 59-й армии Волховского фронта освободили город, который был оккупирован в течение почти 30 месяцев. Одним из первых, кто посетил его уже несколько недель спустя, был Д. С. Лихачев, отлично знавший и искренне любивший эту уникальную сокровищницу русской культуры и зодчества. Лихачев трижды бывал в довоенном Новгороде, рисовал «ожерелье из церквей». «Когда вскоре после его освобождения, – писал Лихачев, – я попал в Новгород, над ним стояла оглушительная тишина. Мертвая тишина заткнула мне уши» [666] Лихачев Д. С. Земля родная. М., 1983. С. 147. . «На берегу Волхова валялись на боку колокола с Софийской звонницы, вытащенные из воды танком, причем, при вытаскивании самого большого колокола, звон которого так любили новгородские жители, уши него были оборваны» [667] Лихачев Д. С. Новгородский альбом. СПб., 1999. С. 8. . Лихачев был свидетелем возвращения новгородцев: «Боже, какой поднялся плач, когда люди увидели, что долго мечтаемый ими Новгород не существует. Это был плач, который надо было записать фольклористу, “Новгород ты наш распрекрасный, что же с тобой сделали? Что же от тебя осталося…” и т. п. Плакал весь поезд красных товарных вагонов, плакали дети, женщины ничком бросались на землю…» [668] Там же. С. 6.