Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. была сформирована Чрезвычайная государственная комиссия (ЧГК) по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР. (Она действовала до 1956 г.) В документе говорилось: «Вероломно напав на Советский Союз, немецко-фашистские захватчики и их сообщники совершают на временно захваченной ими советской территории чудовищные преступления… разрушение памятников искусства и культуры народов Советского Союза и расхищение художественных и исторических ценностей; разрушение зданий и разворовывание утвари религиозных культов» [655] Ведомости Верховного Совета СССР. 1942. № 40. .

Согласно указу, в задачу ЧГК входил «полный учет злодейских преступлений нацистов и причиненного ими ущерба советским гражданам и социалистическому государству, установление личности немецко-фашистских преступников с целью предания их суду и суровому наказанию; объединение и согласование уже проводимой советскими государственными органами работы в этой области». Комиссии предоставлялось право поручать надлежащим органам производить расследования, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные документальные данные, относящиеся к преступным действиям оккупантов и их сообщников на территории СССР. (Акты и сообщения ЧГК стали одним из важнейших доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе.)

16 марта 1943 г. было утверждено положение о Чрезвычайной государственной комиссии, где сообщалось, что ЧГК собирает документальные данные, проверяет их и по мере необходимости публикует материалы о нацистских преступлениях и материальном ущербе, что она издает распоряжения и инструкции по вопросам, входящим в компетенцию комиссии. Предусматривалось, что к составлению актов должны привлекаться представители советских, хозяйственных, профсоюзных, кооперативных и других общественных организаций, рабочие, колхозники и служащие. Председатель комиссии – секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник. 3 апреля 1943 г. был утвержден штат комиссии в количестве 116 человек и смета в сумме 2 млн 669 тыс. рублей.

Факты злодеяний полагалось устанавливать актами на основе заявлений советских граждан, опроса потерпевших, свидетелей, врачебных экспертиз и осмотра места совершения преступлений. К ним должны были прилагаться все относящиеся к делу документы: протоколы опросов, заявления граждан, заключения медицинских экспертов, фотоснимки, немецкие документы и др. Акты должны были составляться непосредственно на местах совершения преступлений в месячный срок после освобождения советских территорий [656] Павлов А. Ю., Потемкина Е. В. Определение ущерба, нанесенного дворцам и паркам Петергофа в период оккупации, и начало восстановительных работ // Дворцы и война: К 100-летию начала Первой мировой войны: сборник статей по материалам научно-практической конференции ГМЗ «Петергоф», 2014 / Проблемы сохранения культурного наследия. XXI в. V. СПб., 2015. С. 190. .

В соответствии с положением от 16 марта 1943 г., в республиках и областях также были созданы местные комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, которые действовали в тесном сотрудничестве и под руководством ЧГК. К началу 1944 г. функционировало 19 областных и республиканских. Разумеется, важную роль в деятельности комиссии и ее региональных подразделений играл сбор информации и оценка злодеяний нацистов и их сателлитов в сфере культуры.

Вся эта масштабная и скрупулезная работа шла параллельно с многопрофильной деятельностью, направленной на восстановление музейной сети, реставрацией или реконструкцией памятников культуры, пострадавших во время Великой Отечественной, воссозданием музейных фондов и формированием новых коллекций.

Музеи, входившие в систему Управления музейно-краеведческой работы Наркомпроса РСФСР: проверка состояния сохранившихся фондов, первоочередная реставрация и консервация, восстановление учетных документов (инвентарные книги, коллекционные описи), проведение мероприятий по охране памятников [657] Маневский А. Д. Основные вопросы музейно-краеведческого дела. М., 1943. С. 12–13. .

Музеи, расположенные в тылу, обязаны были принять участие в помощи пострадавшим от оккупантов музеям, передав им часть своих фондов (мера в тех условиях понятная, но, заметим, болезненно воспринятая музейным сообществом), а также оказать методическое содействие по восстановлению [658] Там же. С. 13. . Наркомпрос предписывал: «Нам придется восстановить около 50 музеев [впоследствии, к концу войны, когда стали полностью известны масштабы разрушений, это цифра увеличилась почти в четыре раза. – Ю. К .], от многих из которых почти ничего не осталось. Нам придется делиться с ними своими фондами, придется принимать очень активное участие в их восстановлении, и об этом пора подумать. Уже сейчас в тыловых музеях надо выделить те фонды, которые могут быть переданы потом на запад» [659] Маневский А. Д. Музейно-краеведческое дело. М., 1943. С. 11. . Это, видимо, была необходимая мера – иначе огромное количество освобожденных регионов, опустошенных смерчем войны, вообще оказалось бы лишенным образцов культурного наследия. Тем не менее она причинила ущерб целостности фондов музеев, ставших «донорами». И стала «миной замедленного действия» в политической реальности конца ХХ в.: преимущественно российские музеи делились своим экспонатами – зачастую совершенно уникальными – с «братскими республиками»: Белоруссией, Украиной, Латвией, Литвой, Эстонией и т. д. Эта гуманистическая «кровная связь» теперь забыта или является предметом спекуляций.