Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

— Костя, если посмотреть на наши события с религиозной точки зрения, — спросил Михаил Иванович.

— То, что у нас произошло, должно было произойти. Почему белое движение потерпело поражение? Почему Деникин, Алексеев, Врангель, Колчак потерпели поражение от Будённого — старшего урядника, Ворошилова — слесаря, Котовского — бандита, проходимца Троцкого? Руководителям Белого движения Господь помрачил умы. Ни Деникин, ни Краснов, ни Колчак не хотели создавать единое командование. Они действовали против красных растопыренными пальцами, а красные действовали под единым командованием, а это значит единым кулаком. А это всё нам за 1917 год, когда мы бросили Родину на растерзание врагу. Батька Махно, анархист, бился с немцами, а мы сидели дома. Деникин наступает, Краснов стоит. Колчак пошёл в наступление, а Деникин и Краснов стоят. Вот тактика бездарей. А можно ли назвать Деникина, Краснова, Колчака бездарями? Нет. Нельзя. А действовали как бездарные личности. Я считаю, Миша, так должно быть. Мы должны быть наказаны. Такое преступление, как отказ защищать Родину, должно быть наказано Высшей Силой, которая управляет миром и нами тоже.

— Дорогой мой друг, Костя! Я согласен с каждым твоим словом.

— Михаил Иванович, ты какое звание имел у Белых?

— Когда я был в Донской Армии, в девятнадцатом полку, я был рядовым разведчиком. Бумаги подписывал: «Разведчик Долгов». Когда мы ушли в Добровольческую Армию, я там несколько бумаг подписал: «Подполковник Долгов». Однажды, когда Миронов стал нам наносить удар за ударом, я решил эти бумаги выкрасть и уничтожить. Мне повезло. Однажды вечером начальник штаба дивизии в конце дня приказал мне взять под охрану штаб, а сам пошёл к врачам. Я расставил своих разведчиков, а сам решил ночевать в штабе.

Я хотел найти те бумаги, которые я подписывал как подполковник. Мне опять повезло. Я нашёл их, четыре бумаги, вырвал из дела, написал новые, подписал «разведчик Долгов» и аккуратно подклеил обратно. Но пятой бумаги не нашёл. И что ты думаешь? Год назад, в 1927 году, летом вызывают меня в совет. Незнакомый человек спрашивает: «Какое у Белых имели звание?» Я отвечаю, что рядовой.

— А кто такой подполковник Долгов? — спрашивает незнакомец.

— Я отвечаю, что слышал, будто в нашей армии был разведчик однофамилец, но я его ни разу не видел.

— Командовать подразделениями приходилось? — спросил Костя.

— Иногда. Был такой случай. Против нашей дивизии стояла дивизия красных под командованием Мишки Блинова. Мишка Блинов большой выдумщик и наших командиров вводил в заблуждение и разбивал наголову. Однажды перед нашим наступлением моя разведка узнала, что Миронов тоже собирается в это время наступать. Границей между нами была речка. С нашей стороны в неё впадали две балки: глубокая и мелкая. Через речку был мост, а кроме моста, переправы никакой, речка топкая. Я сам, как разведчик, исследовал и попросил командира дивизии поручить мне охрану моста, дать мне две сотни кавалерии, батарею в девять пушек, и десять пулемётов. Одну сотню, восемь пушек и восемь пулеметов я спрятал в глубокой балке. Наша разведка знала дату наступления Миронова. За два дня до него я все сделал. В мелкой балке устроил два пулемётных гнезда и поставил две пушки на расстоянии версты от моста, чтобы противнику было ясно, что оборона наша слабая.

Вечером этого дня два эскадрона красных галопом примчались к мосту. Я просил ещё днём начальника штаба переехать в другое село, вглубь нашей территории. Красные галопом пошли через мост. Проникли на нашу территорию, чтобы захватить штаб дивизии. Не найдя штаба, они повернули домой, но были встречены сотней наших казаков у моста, батареей и пулемётами. Много было уничтожено, ранено, а остальные рассеялись.

Раненных подобрали, перевязали, накормили, напоили. Я поехал в верхнюю балку проверить посты. Только чуть-чуть занялся рассвет, как новые два эскадрона красных помчались по направлению к мосту. Заработала наша батарея, эскадроны смешались. Наши пушки дали по пяти снарядов и замолчали. Когда дым и пыль рассеялись, мы увидели на земле, на стороне красных белую папаху.

Наши зашумели: «Мишка Блинов убит». Оказалось потом, Мишка не убит, а папаху потерял, и один ихний смельчак, прячась за трупами людей и лошадей подобрал и унёс её. Больше месяца не было видно на фронте белой папахи. Способных ходить красных раненных двадцать человек мы отпустили и вручили им письмо к Миронову, в котором наше командование предлагало объявить перемирие, а потом заключить мир, организовать выборы постоянного Правительства России и прекратить братоубийственную войну, так как уже некого убивать на Дону.