Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Прошли дожди, поля густо зазеленели. Хотели оставить поля озимой ржи под зиму. Агрономы не согласились: слишком густой посев. Задохнётся рожь. Пасли скот по падалице. Коровы прибавили молока. Агрономы радовались: запахивали зелёнку, зеленка — лучшее удобрение. Правительство закупало зерно за границей.

Колхозы обезлюдели: ежегодные наряды в ФЗО, старость, смертность от непосильного пруда. Кто мог и кто имел возможность уезжали.

Массовый исход из колхоза начался тогда, когда кто-то догадался уехать к детям. Одна женщина с сыном уехали к дочери-учительнице в станицу Зотовскую. Здесь дом продали, а там стали жить в квартире дочери. Учителя имели право держать подсобное хозяйство как колхозники. Только земли не более 0,15 га. Переехавшую на новое место жительство никто не заставлял вступать в колхоз. Дочь работала в школе, мать с сыном, а он учился в восьмом классе, работали в своем подсобном хозяйстве.

На деньги за проданный дом купили корову, поросенка, кур, коз и жили хорошо. Учащиеся Прихопёрской средней школы получали хорошие знания. Они все или почти все поступали в институты. После окончания института их направляли в сельские школы, сельские больницы. На второй год почти тридцать семей покинули Прихопёрскую, и только две семьи приехали в неё.

Уехавшие из своей деревни, села, станицы теряли право на землю. На новом месте им земли не давали. Эти люди переставали быть крестьянами.

Братья Левченко, Лазаренко, Нестеренко, Самойленко ушли из колхоза. Они пришли в лесхоз:

— Михаил Иванович, принимай.

— Не жаль уходить? — спросил Михаил Иванович.

— Очень жаль, Михаил Иванович. Всё, что построено, построено нашими руками, но смотреть на рябую харю, на его дурачьи дела тяжело.

На мясопоставку отогнали двадцать лучших молодых лошадей. Вроде, Италия запросила. А в Райкоме сказали:

— Дай, товарищ Сухоруков, здоровых сытых лошадей, чтобы над нами не смеялись. Антип сам отбирал лошадей с комсомольцами. Несколько необъезженных лошадей прихватили. Кто так делает, кроме дурака?

Пропадал колхоз.

В начале февраля 1937 года Михаил Иванович был вызван в органы НКВД официальной повесткой. После разрешения войти Михаил Иванович доложил:

— Долгов Михаил Иванович явился по вашему вызову!

— Вот что, Долгов. Вопросы задаю я, Вы отвечаете. Вы служили у белых и сколько времени?

— 1918–1919 и три месяца 1920 года. Разведчик, рядовой.

— Нам известно, что Вы имеете звание подполковника.

— Это не так. Был в разведке ещё один Долгов, но мне с ним встречаться не приходилось.

— Почему Вас так рано демобилизовали?

— Когда я служил в Первой конной Будённого, в одном бою погибли два моих брата: Василий и Тимофей, а дома, в станице Прихопёрской, умерли их жёны, мои снохи. От каждого из них остались по две девочки. Круглые сиротки. Их приютила моя жена, у неё своих две девочки да руки и ноги были поражены экземой.

Я обратился к Семёну Михайловичу и он меня демобилизовал и наградил именными часами.

— Вы так изменились, что у Будённого честно служили?

— Человеку свойственно меняться. Если бы человек не менялся, то жили бы мы теперь первобытно-общинным строем, а мы строим социализм.

— А Вы не только разведчик, но ещё и философ. Доложим начальству. До свидания.

О том, что его вызывали, Михаил Иванович жене не сказал, зачем беспокоить. Только на работе Михаил Иванович отвлекался от мыслей о своей дальнейшей судьбе. Ночью, глядя в потолок, думал: «Господи, ты помрачил мой ум. Ты отнял у меня способность думать и находить правильные решения из любых ситуаций. За грехи мои, Господи. Мне надо было встать за Государя, когда всякая массонская сволочь добивалась его отречения. Надо было поехать к Царю, упросить его не отрекаться от престола. Поехать к походному атаману войска Донского Каледину, уговорить его поднять казаков на защиту Императора. Арестовать всех большевиствующих, сослать их в Сибирь на вечное поселение.

Всю эту шайку Бромбергов да Янкелевичей выгнать из России. И наступил бы мир в России, и стала бы она жить, показывая пример всему человечеству. Нет! Я так не сделал. Мне воевать надоело! Я со всеми вместе бросил фронт, предав казачество, предав батюшку Тихий Дон и матушку Россию, святую Русь. Нету мне прощения, нету мне пощады.

Вот, человек, помни, белый свет на волю дан, но есть заповеди. Я знал, но в то время забыл, что Иисус Христос учил: “Если сын любит отца своего больше, чем меня, он недостоин меня”. Мне надо было идти с лучшими из нас к Врангелю попытаться защитить Матушку — Святую Русь от поругания злодеями и, если не победить, то сложить голову за неё.