Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Трудно поверить, но Сенат обязал власти Якутского и Охотского округов и экспедицию учреждать хлебопашество. Десятки крестьянских семей свозили в те места, где их нехватало для нужд транспорта, и предлагали распахать землю, на которой ничто съестное, кроме грибов и ягод, не растет. Лошадей тут же отнимали для перевозок (много жалоб в ВКЭ-2), но это уже мало влияло на ход дел — все были обречены вымереть. Оседлого населения в тех местах нет и теперь.

Ближайшее место, где удавалось вырастить самый неприхотливый злак — ячмень, находилось на 760 верст к юго-западу от Охотска, это был Удский острог. Там его выращивали еще с 1718 года (см. п.4 Приложения 11),и Писарев сообщил в Сибирский приказ (в Москву), что ячмень там посеян по его требованию, в 1735 г., и что он дал приемлемый урожай. К письму он приложил конвертик с семенами [ВКЭ 2, док. 228 и фото 28]. Не берусь решать, воспользовался ли он готовым опытом или там ячмень действительно освоили заново.

Документ не имел хода (ни резолюции, ни надписи о пересылке по назначению нет, конвертик не распечатан), но в самом Удском остроге ячмень прижился, став важным подспорьем окрестному населению. К сожалению, Охотск остался на прежних средствах пропитания — рыба, немного мяса, дикий лук и «сладкая трава» (борщевик Heracleum dulce). Лет через сто тут появились огороды, а в них картофель. Зерновые близ Охотска не вызревают, что выяснил еще Писарев.

О нелепых жестокостях русских историки Арктики охотно говорят за чаем и в курилках, но не пишут. Если спросишь, почему, обычно отвечают невнятно в том духе, что никто не виноват, ибо само время было такое, жестокое. Не соглашусь: если ни первопроходцы, ни моряки, ни чиновники не виноваты, то почему о жестокостях принято столь упорно умалчивать? При всех властях? И зачем умалчивают о роли местных жителей как проводников и учителей? Потому, думаю, что публичный рассказ об этом может обрушить миф о благости русской колонизации, а с ним и саму «русскую идею». Но об этом поговорим позже.

Истребление населения бывало и до экспедиции, что Писарев отметил (от доносчика тоже бывает польза). Власть вняла его (и подобным) призывам, и появился «Высочайше утвержденный доклад Сената против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями». К сожалению, положения он не изменил, да и не мог (см. Прилож. 4,п. 5). Судя по массе документов (например, в ВКЭ-2), ограбление продолжалось в тех же размерах и формах.

Огромную услугу местное население оказывало не только своим каторжным трудом, но и знанием местности. Почему-то и об этой роли писать не принято — скорее наоборот. Открытие пути на Охотск через Юдомский Крест (см. Прилож. 11)«по расспросам кочевников» иногда упоминают (кто из них открыл русским этот важнейший путь, неизвестно), но и это редкость. Чаще бывает иначе. Даже серьезный историк мог написать, что Василий Медведев (боцманмат с погибшего «Якуцка») «прошел на запад по открытой им реке Дудыпте» [Магидович, 1967, с. 350]. Как это ему удалось открыть то, что уже имело местное название?

Дудыпта — одна из главных водных дорог Таймыра, хорошо известная русским ещё с 1610-х годов, поскольку именно по ней и её притоку Авам они ходили на реку Волочанку, притоку Хеты (о ней шла речь в Очерке 2), а оттуда на Хатангу и в Ледовитое море. Вот Волочанку русские действительно могли открыть, хотя и тут вернее, что они лишь дали ей название. [110] Несмотря на русское название, пос. Волочанка поныне населен нганасанами и долганами. Тут началось знаменитое антирусское Таймырское восстание 1932 г.; нганасаны в нем не участвовали [ЛР, с. 179]. Дали потому, что в средней части реки есть несколько притоков с волоками, кратчайший короче версты.

На карте Таймыра легко видеть, что границу между областью кочевий и безлюдной зоной (лежащей севернее) маркирует именно смена языка названий рек и гор: в северной части они почти все русские. Почти все они даны в XX веке, а удивительно смелые и верные маршруты отряда Харитона Лаптева сплошь идут по рекам с местными названиями и сворачивают с них там, где надо.

Не принято обращать внимание даже на то, что реку «Таймуру», которую русские долго и безуспешно искали с моря, им указал крещёный якут Никифор Фомин, владелец зимовья близ устья Нижней Таймыры. Он проехал с Лаптевым на озеро Таймыр, спустился с ним в нартах по реке до устья, а сам направился дальше, на промысел. Его зимовье в советское время обнаружено на морском берегу [Троицкий, 1975]. Это — самое северное поселение [111] Избушка в бухте Симса (см. Очерк 2) старше и севернее, но её нельзя счесть поселением: она была летней поварней, и попытка зимовки в ней кончилась общей гибелью. в Азии досоветского времени, и, вероятно, построено оно местными жителями, а не русскими.