Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Так, Звягин заключил, что Василию, судя по зубам и швам черепа, было около 48–49 лет (а по документам 34, и это сильно превосходит приемлемую у экспертов разницу, каковая составляет 1/6 возраста), и что кости обоих супругов выглядят как захороненные совсем недавно (см. Прилож. 5).Если добавить, что найденные в могиле женские туфли принадлежат, скорее всего, началу XX века (см. там же), то подлинность могилы нужно оценить как весьма сомнительную. Требовался анализ абсолютного возраста костей, а вместо этого могилу спешно объявили подлинной, что и отметили тут же поминальной трапезой.

Почему его не сделали позже, довольно ясно — сомнений в подлинности могилы было и так слишком много, а признавать, что епископ кадил не над павшим героем, но невесть над кем, никому не хотелось. Вскоре, в 2005 году, Звягин, наш главный эксперт по костям, «опознал» и череп Ивана Сусанина, причем картина весьма сходна: сама экспертиза весьма слаба, зато вывод, что это Сусанин, вполне крепок (Широкорад А. Б. Михаил Федорович. М., 2011, с. 246–247).

Но не будем чересчур строги к экспертам (попробуйте сами отложить ответ на будущее, когда le vin est tire [113] Le vin est tire — il faut le boire (вино откупорено — надо его пить; франц.). Выражение применяется в смысле: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». ), но и наивными быть нам тоже ни к чему. Лучше вчитаемся внимательно в их отчёты. Оказывается, подлинные мысли экспертов, не высказанные прямо, достаточно хорошо видны. Отчёты так же внутренне противоречивы, как донесения Челюскина, но здесь противоречия как бы выставлены напоказ, о чём тоже сказано в Прилож. 5.Так что нам следует не ждать от экспертов разъяснений (их не будет), а самим сопоставлять наличные данные.

Удивительно, что понадобилось вскрыть могилу, чтобы о противоречиях хоть кто-то начал писать. Говорили о них, по всей видимости, и прежде, и следы тех давних разговоров до нас дошли, но только следы. Вот, например, слова геолога Александра Чекановского: «Это могила злополучного Прончищева и его неустрашимой жены» [Чекановский, с. 167]. Эти слова всегда полагали непонятными, но теперь, с новыми данными, их можно немного прояснить.

Так, за два дня до смерти командира в журнале значится такая запись:

«В 3 часа 30 минут пополудни поехал на ялботе Прончищев на берег в реку Аленек для того, что был обдержим жестокою цинготною болезнью» [Богданов, 2001].

Если могила подлинна, то эта запись ложна (цынги нет, а есть рана). Но пока поверим ей. Тогда почему назавтра командир или его труп оказался опять на корабле? Тут следует вспомнить, что «Якуцк» долго не мог пройти к берегу из-за льдов, а ялик, как видим, смог. Пристал он там, где удалось, и, видимо, далеко от жилья, поскольку назавтра супругов (или их трупы) повезли не в Усть-Оленёк, а обратно на корабль. Если так, то кое-что становится понятно: фразу Чекановского можно понять так, что муж попал в беду, а жена пыталась его спасти.

Беспомощный лейтенант должен был ждать на берегу, пока спутники (двое — если он был с женой, ялик больше вместить не мог) привезут из Усть-Оленька сани. Видимо, в это время он получил смертельную рану («Вероятно на Прончищева из-за его жестокости и напали в удобный момент» [Богданов, с. 75]; примечательно: при перепечатке в журнале «Природа» эта фраза опущена). Разумеется, это догадка биографа, но, замечу, от подлинности могилы она не зависит — её можно сделать, исходя из одних лишь записей журнала. Напасть на беззащитного могли независимо от того, была у него цынга или перелом ноги.

Кто напал, свои или чужие, неизвестно, но, по всей видимости, жена пыталась его защитить. Судя по скелету (если могила та самая), сильных ударов ей не нанесли — вернее всего, просто задушили. Тут снова к месту слова Чекановского, где Прончищев назван злополучным, а Татьяна — неустрашимой. Возможно, Чекановский слыхал устные предания о том, что Прончищев дважды попал в беду и что жена его отнюдь не убежала, но отдала за него жизнь. Вряд ли виновники были с «Якуцка» или Усть-Оленька (слишком очевидна была бы им жестокая расплата), зато ими вполне могли стать охотники, пришедшие на морской промысел с юга, из тундры. Ибо экспедиция, как уже не раз сказано выше, учиняла огромные беды населению повсеместно [114] Любили её лишь те немногие, кого не грабили. Так, X. Лаптев писал о таймырских нганасанах, что они «с охотой помощь чинят Камчатской экспедиции» [ИПРАМ, с. 45]. .

Если могила подлинна, то следует признать, что рваная окровавленная «амуниция» Прончищева была уничтожена, что стянули её с трупа вместе с бельём и крестом, а завернули мёртвого в то, что было под рукой, в его тёплую одежду (вероятно, в шубу). Видно это из того, что у скелета сгнил позвоночник (шуба под трупом никогда не просыхала), тогда как женский скелет целёхонек.