Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Цель тогдашнего государства легко понятна:

«В конце Смуты и после неё Россия платила окрестным странам дань, что, при развале хозяйства и иссякшей казне, резко повысило давление на пушной и моржовый промысел; это повлекло уникально быстрое освоение… Сибири» [4–11, с. 168].

Пассионариям осталось искать выход своей активности в рамках службы, что мы и видим: ватаги первопроходцев уступили место «службам», скованным рамками наказов, а позже — экспедициям, скованным рамками инструкций. Самой крупной как раз и стала ВСЭ. Кому угодно, могут видеть тут «дух Петра», но, на мой взгляд, важнее понять ту активность народа, которую Пётр символизирует.

Шестёрку главных ревнителей ВСЭ (убери одного, и она вряд ли состоится), мы уже знаем: это Беринг, Остерман, Кирилов, Ягужинский, Бирон [127] Временами Бирон был здесь главным распорядителем. Подробнее см. Прилож. 9. и Головин — первые четверо были, безусловно, пассионариями. Высокая активность не мешала Берингу и Остерману осторожничать.

В. Беринг

А. Остерман

И. Кирилов

П. Ягужинский

Э. Бирон

Н. Головин

Далее, Беринг был бы никто без пары своих капитанов и десятка лейтенантов, те — без своих унтер-офицеров (вспомним хотя бы Челюскина, Пекина и Медведева на «Якуцке»), а последние — без активных мастеров, матросов и солдат. В текстах поручений и отчетов часто повторяются всего несколько десятков имен из тысячи участников. Всё это, можно сказать, — пассионарии. Были они и в отряде ученых, был, полагаю, кто-то ещё в Сенате и в АК, пока неизвестный.

Всякое большое дело держится, по Гумилёву, именно на пассионариях. Доля их в разных обществах в разные эпохи весьма различна. Когда-то финны завладели Русской равниной до Оки, а монголы — до Венгрии, но потом почти всё потеряли. Пик активности финнов был до начала письменной истории севера Европы, монголов — в XIII веке, а русских — еще позже. Словом, ВСЭ видится мне как одна из последних вспышек российского первопроходчества, вспышкой, уже почти скрытой покровом царевой службы, враждебной к пассионариям. Чаще всего эту высокую активность в какой-то момент возглавляет и подчиняет себе правитель, которого история затем аттестует как «великого». Он может совершать при этом самые гнусные, жестокие и даже глупые деяния (от египетских пирамид до сталинской дороги Салехард-Игарка), это нисколько не мешает его величию в глазах приверженцев. Скорей наоборот.

По-моему, Пётр оседлал тогдашнюю русскую пассионарность, что позволило ему стать «великим», но он же и пресёк её дальнейшее развитие, яростно преследуя самостоятельную активность во всём. [128] То же совершил через 200 лет Сталин. Как писал историк науки Александр Земцов, для сталинской эпохи типична «смесь азарта первооткрывателей, энергии авантюристов и проходимцев, героизма рядовых участников, низменных помыслов карьеристов и столкновения интересов различных ведомств одного государства» [ЛР, с. 8]. Эти слова целиком приложимы ко всем временам освоения российской Арктики. Об этом шла речь в Очерке 3. Этот двойственный процесс продолжился и, видимо, стал завершаться при Анне Иоанновне, причём его жестокость даже, как ни странно, во многом всё ещё нарастала. Так, если за 53 петровских рекрутских набора (1699–1725 гг.) из населения было вырвано 284 тыс. рекрутов, то всего лишь за 6 аннинских наборов 276 тыс. [П-3, с. 43].

В высокой активности, а не в более высокой культуре, видится мне успех русских при покорении народов Сибири [129] И не в «огненном бое», якобы дававшем [АР-1, с. 11] победы в боях. Фитильные ружья вызывали ужас при первой стычке, но затем выяснялось, что ружьё стреляет немногим лучше, чем лук, но намного реже, и заряжающий воин беззащитен, а при дожде и снеге стреляет лишь из укрытия. Боевой лук мог пробить железный лист вполудюйма и иметь ту же прицельную дальность, что ружье. Недостатки лука: 1) стрела видна в полете и от нее туземцы умели уклоняться; 2) хорошо стреляли лишь немногие из них (Нефёдкин А. К. Военное дело… // Этнография. Обозрение, 2014, № 5). Из русских донесений видно, что ружья поражали одного-двух противников, изредка до семи. Понятно: давался один ружейный залп издали, с границы досягаемости стрел, затем русские наступали, заслонясь дощатыми щитами, а исход боя решала рукопашная. . Там, где активность основной массы местных жителей была высока, не помогали ни ружья, ни даже пушки. Так было с чукчами, с которыми воевали двести лет и независимость которых Николаю I всё же пришлось признать [Зуев, 1998; 2009]. Кстати, активных «инородцев» русские первопроходцы охотно включали в свои ватаги. Нынешняя активность чукчей очень низка, как и всех северных народов (кроме якутов), и многим кажется, что так было и при покорении Сибири.