Вот в этом все дело. Мы, оставшиеся в живых, родившиеся после Катастрофы, мы не должны и не можем предать забвению память о бесчисленных жертвах. Мы принадлежим к ним так же, как они принадлежат к нам, мы — единый народ.
Забвение — синоним смерти. Предать забвению — в каком-то смысле предать смерти. Очевидно, Леон Юрис разделяет эту точку зрения, и именно поэтому он написал свой роман ”Милая, 18”.
[1] Эммануэль Рингельблюм (1900 — 1944) — еврейский историк. В Варшавском гетто стал одним из руководителей подполья; инициатор создания подпольного архива гетто. Во время восстания (апрель 1943) был депортирован в лагерь Травники, откуда Еврейскому национальному комитету удалось его переправить обратно в Варшаву, где он скрывался у садовника-поляка М. Вольского и продолжал собирать материалы о гибели польского еврейства. 7 марта 1944г. в результате доноса Э. Рингельблюм был схвачен немцами и расстрелян вместе с женой и маленьким сыном.
[2] См.: Т. Божиковский. Героическая борьба еврейских повстанцев в Варшаве. (Рассказ участника боев в Варшавском гетто) — в журн. ,,Возрождение”, №4-5, 1975, Иерусалим. См. также книгу Т. Божиковского ,,Среди падающих стен” (пер. с иврита), изданную изд-вом ,,Библиотека-Алия” в 1975 г.
[3] Ганна Кралль. Опередить Господа Бога. — Журнал ,,Иностранная литература”, 4, 1988. Пер. с польского К. Старосельской.
[4]Журнал ”22”, №65, 1989.
[5]Примечания, отмеченные цифрами, смотри в конце книги.
Из своего литературного и жизненного опыта я знал, что в разысканиях, необходимых для написания этой книги, я буду зависеть от содействия многих десятков людей и организаций. И, как уже не раз бывало прежде, мне посчастливилось воспользоваться бескорыстной помощью людей, готовых часами рассказывать мне о том, что они знали и пережили.
Без самоотверженной помощи сотрудников Израильского Музея борцов гетто и членов киббуца того же названия, а также их товарищей из Международной Ассоциации Переживших Катастрофу эти страницы вряд ли могли бы быть написаны.
Всех содействовавших мне в процессе создания этой книги слишком много, чтобы я мог поблагодарить тут каждого в отдельности, но я не могу не отметить помощь, оказанную мне в Архиве Мемориального Института памяти Катастрофы и героизма (Иерусалим) и в Библиотеке Университета Южной Калифорнии.
В основе ”Милой, 18” лежат факты, перемешанные с художественным вымыслом, но описанные в ней события имели место в действительности. Все персонажи книги вымышлены, но я никогда не позволил бы себе утверждать, что не было живых людей, похожих на тех, кто здесь изображен.
Леон Юрис
Из дневника
Август 1939 г.
Сегодня я начинаю вести дневник. Не могу избавиться от предчувствия, что вот-вот начнется война. Судя по опыту последних трех лет, если немцы вторгнутся в Польшу, с тремя с половиной миллионами польских евреев случится нечто ужасное. А может, у страха глаза велики, может, на меня просто действует напряженная обстановка и дневник окажется ни к чему. Нет, как историк я все-таки должен записывать все, что происходит.
Александр Брандель
* * *
Кончается лето. Капли дождя стучат по высокому, от пола до потолка, окну.
У окна в углу стояла видавшая виды пишущая машинка, рядом - переполненная пепельница и пачка бумаги. Спальней служила просторная ниша с раздвижными плюшевыми портьерами. Около широкой кровати на ночном столике стоял старомодный немецкий приемник, из него неслись печальные и тревожные звуки шопеновского ноктюрна.
В последнее время только и передавали что ноктюрны Шопена в исполнении Падеревского.
Похоже было, что ночь опять опускается на Польшу.
Крис что-то сонно пробормотал и протянул мускулистую руку к Деборе. Пусто. Он открыл глаза, обвел тревожным взглядом нишу, но услышав, что Дебора в комнате, успокоился. Машинально пошарил на ночном столике, нашел пачку сигарет, закурил и уставился на поднимающиеся вверх кольца дыма. Ноктюрн приближался к крещендо.
Крис перевернулся на другой бок и посмотрел через раздвинутые портьеры на Дебору. Он любил смотреть, как она одевается. Собрав в тугой узел волосы, она начала закалывать их перед зеркалом, и он вспомнил, как первый раз вынимал из них шпильки, как пряди, одна за другой, падали вниз, словно черные шелковые ленты. Она надела плащ и решительно пошла к дверям, не подавая виду, что чувствует на себе взгляд Криса.
Читать дальше