Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1 - Греция

Конечно, Агафий был не первым, кому пришла в голову мысль отобрать и объединить лучшее из бескрайнего обилия эпиграмматической продукции. У него были предшественники, и мы уже знаем некоторые имена. Около 70–60 года до н. э. памятный нам поэт Мелеагр Гадарский, правильно угадав, что творческий период становления жанра эпиграммы уже завершился, составил сборник «Венок» из стихов за 600 лет – начиная от Архилоха и кончая своими собственными. Старые стихи ему пришлось собирать самому или с помощью изданий, выпущенных трудолюбивыми александрийскими грамматиками; для стихов Каллимаха и его поколения он уже располагал их авторскими сборниками; свои собственные стихи он добавлял в очень большом количестве, разумно полагая, что это лучшее средство обеспечить им бессмертие. В стихотворном предисловии (в IV книге нынешней Антологии) он перечисляет 47 собранных им поэтов; на самом деле их было, конечно, больше. Располагал он этот материал не по авторам и не по темам, а в алфавитном порядке первых строчек стихотворений – сказалась выучка, приобретенная в больших библиотеках александрийской эпохи. До сих пор в лежащей перед нами Антологии местами встречаются группы стихотворений, первые строки которых соблюдают алфавитный порядок, – это обрывки «Венков» Мелеагра и его продолжателя Филиппа.

Филипп Фессалоникийский взялся за составление второго «Венка» через сто лет после Мелеагра, около 40 года н. э., когда набралось достаточно нового материала и стало ясно, что новые стихи не совсем похожи на старые. Он тоже расположил их по алфавиту первых строчек и тоже снабдил стихотворным вступлением, дошедшим до нас. Главными фигурами в его сборнике были Антипатр Фессалоникийский, Филодем, Кринагор и, конечно, сам составитель. А затем наступают потемки. Для третьего тома «Венка», еще сто лет спустя, около 140–150 года, еще нашелся составитель по имени Диогениан Понтийский, но предисловия от него не осталось, и о принципах его составления можно только догадываться. Свой сборник он уже назвал не «Венок», а «Цветник» – «антология»: это ему мы обязаны термином, закрепившимся во всех языках. Дальше, кажется, выпускаются только авторские сборники (например, «Все размеры» Диогена Лаэртского – стихи о знаменитых философах, нарочно написанные не только элегическим дистихом, а и более сложными формами стиха). Впрочем, некоторые не стеснялись добавлять к своим стихам и чужие на ту же тему (мы видели, что так построил свою книгу «О мальчиках» Стратон): получались книги, стоявшие на грани авторского сборника и антологии.

Агафий, насколько мы можем судить, первый внес в построение антологии важное новшество – расположил материал в осмысленной тематической последовательности. Во вступлении (IV, 3, 113–133) намечена тематика семи книг его «Круга»: эпиграммы посвятительные – описательные – надгробные – наставительные – сатирические – любовные – застольные. Очень может быть, что у него были предшественники на этом пути здравого смысла, – но это уже область догадок. «Круг» Агафия имел большой читательский успех и ходил по рукам до XIII века. Но в конце концов он был вытеснен еще более монументальным сводом – Антологией Константина Кефалы, константинопольского протопопа, созданной, как уже говорилось, около 900 года. Только что миновало смутное время иконоборства, начиналось так называемое Второе византийское возрождение, и античное наследие пользовалось вниманием и уважением. Кефала, как мы знаем, сохранил тематическую композицию Агафия и только переставил некоторые разделы и добавил несколько новоприобретенных довесков. Мы уже видели этот его план.

Достоинства тематической композиции очевидны: то, что могло бы подавить хаотическим разнообразием, предстает читателю большими упорядоченными порциями. Недостаток может увидеться противоположный: чрезмерная однообразная упорядоченность. Конечно, не в масштабах целой книги, но хотя бы в пределах нескольких страниц: там, где подряд друг за другом следуют вариации одной и той же эпиграммы под разными именами, но с самыми малыми различиями. Античных и средневековых читателей это радовало, современного читателя может раздражать.

Вот самый классический пример – 28 эпиграмм о медной статуе телки, изваянной в V веке до н. э. скульптором Мироном (IX, 715–742):

715 (псевдо-Анакреонт):