Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1 - Греция

Эта легкость – отчасти потому, что сочинение эпиграмм было для Филодема не главным делом жизни: он был профессиональный философ-эпикуреец, руководитель многих учеников, плодовитый автор ученых и полемических трактатов, частично сохранившихся и очень нелегких дли чтения. На эпиграммах он как бы отводил душу, и это чувствуется даже современному читателю.

Школа Филодема находилась вблизи Неаполя, покровителем его был римский сенатор, о Филодеме добрым словом (не называя имени) отзывается Цицерон, на старости его лет у него бывали молодые Вергилий и Гораций. Это значит: греческая эпиграмма начинает завоевывать Рим. На исходе I века до н. э. начинается эпоха Римской средиземноморской империи. Греческий язык давно был вторым языком каждого образованного римлянина, многие для упражнения писали стихи по-гречески, некоторые эпиграммы, подписанные римскими именами, остались в Антологии. Центром этой тренировки были риторические школы, они прочно обосновались в Риме к началу I века н. э., интересные воспоминания об этих школах, этих людях и этих занятиях оставил Сенека Старший, отец известного философа, и некоторые перечисляемые им имена мы находим среди авторов Антологии. Еще Цицерон произнес (во славу поэзии) судебную речь в защиту поэта Архия, своего подопечного («клиента») – этот Архий тоже оставил в Антологии свои стихи. Самый талантливый из поэтов послефилодемовского поколения, Кринагор, живет в греческих Митиленах, но то и дело посещает Рим с какой-нибудь делегацией, и каждый раз эта поездка сопровождается стихотворением или несколькими.

Расширение читательской публики влечет и перемену поэтической тематики. Римлянам мало интересны были греческие любовные излияния и надгробные надписи: в Риме любили и умирали так же, как и за морем. Римскому читателю хотелось новинок и диковинок. Первоочередными новинками, конечно, были политические: победы римского оружия, триумфы, великолепные постройки и пр. Греческие эпиграмматисты по требованию римских покровителей откликались на эти события, но без особенного усердия: их легко опережали латинские борзописцы, конкурировать с которыми было трудно. Гораздо охотнее теперь писали о модных актерах, танцовщиках, ораторах, врачах, даже гладиаторах; о землетрясениях, наводнениях, далеких городах и островах, которые не каждому римлянину случалось увидеть; даже о технических новинках вроде водяных часов или водяной мельницы.

Сразу больше стало и сюжетных эпиграмм: рассказ об интересном случае всегда занимательнее рассказа об интересном предмете. Наиболее плодовитыми писателями первой половины I века н. э. были Антипатр Фессалоникийский и Филипп Фессалоникийский; они талантливы, в их стихах видно достойное мастерство, но запоминаются эти стихи плохо, и трудно отделаться от впечатления, что авторы писали их равнодушно. Тут же появляются формалистические эксперименты – верный признак того, что поэтическая энергия исчерпывается, идут в ход приемы ради приемов. Леонид Александрийский изобретает «изопсефические стихи» – такие, в которых сумма числовых значений букв первого двустишия равна сумме числовых значений букв второго двустишия. А Никедем Гераклейский изобретает «анациклические стихи» – такие, которые можно слово за слово читать сзади наперед, и сохранится не только смысл, но и стихотворный ритм.

Кончился I век н. э. с его придворными сотрясениями, наступил спокойный II век н. э., получивший название «эллинского возрождения». Римская культура втянулась в греческую и стала находить удовольствие в том же, что и та. Наступает как бы эпоха повторения пройденного. Сказывается это преимущественно в двух областях. Во-первых, в стихах о славном прошлом: возрождается спрос на похвальные стихи в честь Гомера, Софокла, Платона, фермопильских героев, развалин когда-то славных городов и т. п. Во-вторых, в стихах о вечном настоящем: о скромных предметах, которые посвящают маленьким богам маленькие люди, и о родственных чувствах, которые испытывают дети, хороня отцов, или отцы, хороня детей. Сказывается это еще в одной области, самой своеобразной: новые поэты пишут вариации на темы старых поэтов, некоторые полюбившиеся старые эпиграммы обрастают подражаниями и парафразами в несколько слоев, и эта мода продолжается до самой поздней античности. Запомним это: нам придется еще вернуться к такому не совсем привычному для нас явлению.