Борис Фонкич - О современных методах исследования греческих и русских документов XVII века. Критические заметки

Анализируя текст рецензии Л. А. Тимошиной на огромном, поистине циклопических размеров пространстве ее опуса, мы не могли не отметить своеобразного отношения критика к такой важнейшей дисциплине, как палеография: там, где мы путем палеографического исследования получаем какие бы то ни было результаты, она делает вид, будто ничего не случилось, нет повода для обсуждения чего-то нового, дополняющего известные материалы. Поэтому неудивительно, что в конце концов Л. А. Тимошина приходит к «оригинальному» выводу о том, что «в монографии собственно палеографических штудий не так уж много» (Рец. С. 692]. Надо признаться, что за полувековой период занятий греческой и – отчасти – славянской палеографией мы впервые сталкиваемся с количественной оценкой палеографической работы. Нам всегда казалось, что главное тут – уровень палеографического открытия, значение наблюдений, когда даже, на первый взгляд, незначительная находка, почерковедческое заключение приводит буквально к перевороту в науке, как это продемонстрировали, например, в свое время Н. В. Синицына или Б. М. Клосс. А тут – «не так уж много». Самое любопытное: такие выводы позволяет себе архивист, на протяжении многих лет изучающий документы и рукописи XVII в.

Завершая возведение своего гигантского сооружения, Л. А. Тимошина напоследок бросает нам два упрека.

1. Мы, оказывается, настолько не умеем работать с древними документами и книгами, что при указании шифров греческих и греко-латинских старопечатных изданий РГАДА умудрились отыскать некий фонд 1251, в действительности никакого отношения к такого рода материалу не имеющий (Рец. С. 693–694). Если бы рецензент догадалась взять в руки и другие наши книги, она обнаружила бы там те же сведения и тогда, быть может, смогла бы понять, что приводившиеся нами на протяжении многих лет именно такие шифры – не результат нашего незнания, нашей низкой квалификации, а результат внутренней работы архива, а именно перешифровки ряда фондов, произведенной в более позднее время.

2. Но что там шифры старопечатных книг РГАДА! Мы, оказывается, не умеем даже работать с греческими документами ГИМ, т. е. с теми материалами, которые, в составе всего греческого рукописного фонда Исторического музея, изучаем вот уже почти 55 лет! В самом деле: вместо того, чтобы давать отсылку к номерам греческих грамот Синодального собрания (хотя они не опубликованы и никому, кроме хранителей, не известны), мы позволяем себе ссылаться на шифры каталога архимандрита Владимира (изданного еще в 1894 г.), чем затрудняем (!) обращение к нужному материалу (Рец. С. 694). Из этого заключения Л. А. Тимошиной следует, что опубликованные каталоги рукописных собраний, по крайней мере, в той части, которая касается шифров описываемых материалов, являются ненужной, бесполезной литературой; настоящий архивист должен использовать ту нумерацию, которая не существует в доступной исследователям печати. Думаем, что даже читателей рецензии Л. А. Тимошиной, уже привыкших к ее «открытиям», это ее очередное «откровение» не может не удивить.

До сих пор, анализируя работу Л. А. Тимошиной, мы делали свои заключения после отдельных частей ее текста. Теперь настало время окончательных выводов.

Уже в первых строках нашего «Ответа», еще до разбора сочинения Л. А. Тимошиной, мы выразили недоумение по поводу выбора ею в качестве предмета своей критики нашей книги «Грекославянские школы в Москве в XVII веке»: совершенно ясно, что если рецензент не обладает знаниями, необходимыми для обсуждения работ такого рода, то он берется не за свое дело. Детальный анализ рецензии Л. А. Тимошиной полностью подтвердил наше предположение. Надеемся, что наш «Ответ» убедит в этом сведущего и объективного читателя.

Некомпетентность Л. А. Тимошиной как исследователя истории русского просвещения XVII в. привела ее в процессе долгой и, казалось бы, скрупулезной критики нашей книги к любопытному результату. Поставив своей целью разрушить все наши построения, дискредитировать методы нашей работы, подвергнуть сомнению любые наблюдения и смести с лица Земли саму мысль о проникновении греческого элемента в русское просвещение XVII в., рецензент, как это ни парадоксально, не только не достигла желаемого, ничего не нарушила и не разрушила, но даже не прикоснулась к тому строению, которое мы возводили много лет. Она не сумела серьезно обсудить ни в положительном, ни в критическом плане ни одного из тех вопросов, которым посвящена рецензируемая ею часть нашей монографии. Как известно, разрушать всегда значительно легче, чем созидать. Но, оказывается, и это сделать непросто: если ты некомпетентен, то не годишься даже для деструктивной работы!