Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

LP 47 432. Л. 3–4 об., 11–14 об., 16–19 об. По словам крепостных, отец Калинина, служивший бурмистром еще при жизни Шарлотты Ливен, был порот за дурное с ними обращение, и ему и его семье запретили даже появляться на вотчинных собраниях (Там же. Л. 34 об. — 35). В 1836 г. Ливен по рекомендации Аверкиева назначил бурмистром Воронина-поповца — Егора Павлова (там же. Л. 156 об., 170 об.). Генеалогию семей Ворониных можно проследить по ревизии 1795 г., подворной описи деревни Баки 1812–1813 гг. и ревизии 1834 г., их религиозная принадлежность определяется в заявлении 1812 г. быть записанными в староверы.

Melton Е. Household Economies. С. 573–576. Мелтон описывает изменения в управленческом штате в 1813 и 1817 гг. (какое-то время после 1817 г. у власти были бурмистры из крепостных). Краткий отчет Каменецкого: LP 47 430. Л. 117–120 об. Он обвиняет Воронина и «богатых крестьян» в целом, деревенского писца, который был воронинским племянником, и бурмистра, то есть баковскую элиту.

LP 47 430. Л. 201–206 об., 215–217, 228–243, 257–260, 274 об. — 275; LP 47 431. Л. 2–12, 18–19.

LP 47 432. Л. 364.

LP 47 432. Л. 247 об. (описания классов); Там же. Л. 250–252 об. (список по д. Баки). Аверкиев вписывал только старшего мужчину — одному было 3 года — в каждом из 135 дворов, но только два двора из списка нельзя с уверенностью связать с дворами в ревизской сказке 1834 г.

ГАКО. Ф. 200. Оп. 3. Д. 462. Л. 652 об. — 682 об. Аверкиев сам не указывал, какие дворы содержали взрослых незамужних женщин.

Аверкиев включил в свой список несколько дворов, состоящих из подростков мужского пола и вдов, считая их, видимо, хотя бы потенциально жизнеспособными. Один двор состоял из незамужней 19-летней девицы; я не включил этот двор в число дворов с незамужними женщинами, так как любая незамужняя младше 25 или 30 лет могла еще выйти замуж.

Согласно списку Аверкиева, 3 из 148 дворов, учтенных ревизией 1834 г., разделились, что объясняет разницу между дворами перечисленными и не перечисленными в 1834 г. (148) и 1836 г. (151). Они, возможно, разделились после ревизии либо счетчик в 1834 г. решил не признавать их как разделившиеся.

Здесь не включены два двора Осокина, изгнанного из имения в 1819 г.

ГАКО. Ф. 200. Оп. 13. Д. 30. Л. 471 об. — 522.

См. сводную статистику по ряду исследований: Moon D. The Russian Peasantry. Р. 159; Миронов Б. Социальная история России. С. 221. Dennison T. The Institutional Framework. Р. 63: здесь выведен средний размер двора — 4,93 — в 1834 г. в Вощажниково Ростовского уезда, где основными занятиями были не сельскохозяйственные промыслы.

Таким образом, в Баках дворы обычно разделялись не до и после смерти хозяев, а делились до смерти отца, а по его смерти оставшаяся молодая пара наследовала двор. Анализ раздела до и после смерти см.: Moon D. The Russian Peasantry. Р. 177–183.

Основанием для этой оценки перспектив дворов послужили описания от 1812–1813 гг. того, как зарабатывали себе на жизнь бедные дворы с ограниченной мужской рабочей силой (LP 47 429. Л. 135–143 об.).

ГАКО. Ф. 200. Оп. 3. Д. 462. Л. 682 об. — 687 об. Пятнадцать из них перечислены в самом конце ревизской сказки 1834 г. д. Баки (в конце сказок других деревень нет списков наемных рекрутов), но они явно пошли на замену мужчин и из других деревень. Я не причислил их к населению д. Баки, хотя с точки зрения ревизии они были частью его. Два наемника умерли до того, как их отправили на службу. В ревизии 1834 г. были записаны еще двое, 28 и 29 лет в 1816 г., ушедшие в армию в 1818 г. Их нет в описи баковских дворов 1812–1813 гг. Они, видимо, были наняты для замены рекрутов до 1816 г., их покупка учтена ревизией в 1816 г., но не упоминается в 1834 г. (Там же. Л. 682 об.).

В сказке 1834 г. это дворы 43 и 64 (ГАКО. Ф. 200. Оп. 3. Д. 462. Л. 661 об. — 662, 666 об. — 667). В подворной описи 1812–1813 гг. это дворы 36 и 49 (которые впоследствии разделились) (LP 47 424. Л. 138, 139).

ЦАНО. Ф. 60. Оп. 239a. Д. 163. Л. 297–400 об.

В 1834 и 1845 гг. Голицыну принадлежал один двор в шестой деревне — Коробино.

Разные документы рассказывают разные истории о происхождении голицынской собственности (Арзамасские поместные акты (1578–1618 гг.). М.: ИОДР, 1915. С. 421–422; ЦАНО. Ф. 177. Оп. 766. Д. 56. Л. 1 об.; Д. 133 (1842); ЦАНО. Ф. 4. Оп. 1a. Д. 1771). Брат Сергея Александр, а после его смерти два сына Александра официально были совладельцами с Сергеем, но в вотчинной переписке, ревизских сказках и приходских исповедных ведомостях Сергей значится единственным владельцем.