Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Четыре крупных административных центра, столько же средних по размеру населенных пунктов и двадцать три небольших оазиса Восточного Туркестана были окружены обширными пустынями, каменистыми степями и высокими горными хребтами, представлявшими собой природные барьеры, которые защищали эти земли от вторжений извне, за исключением долины реки Или — естественного прохода в горной цепи Тянь-Шаня. Известная с незапамятных времен своими месторождениями железных и медных руд, а также нефти и золота, долина Или являлась как бы продолжением Восточного Туркестана. Ее оседлое население выращивало зерновые культуры и хлопок-сырец. Статистика указывает на удвоение экспорта сырья из этой области в Российскую империю с 1852 по 1856 г. [457]

В 1861 г. чиновник англо-индийской администрации Р. Дэвис, упоминавшийся в этой главе, составил записку о природно-ресурсном потенциале стран, расположенных к северу от Британской Индии, и перспективах торговли с ними. Автор обратил внимание правительства на стратегическое значение Восточного Туркестана как опорной базы для распространения влияния на всю Внутреннюю Азию, рынок для фабричных изделий, а также средство давления как на империю Цин, так и Россию угрозой поддержки освободительного движения проживавших там народов под знаменем ислама. Документ содержал прогноз коммерческой и политической экспансии европейских держав, особенно, России, в один из наиболее труднодоступных регионов мира. Примечательно, что спустя всего лишь пять лет торговый оборот Раджа с Восточным Туркестаном превысил 100 тыс. рупий, а к 1868 г. он уже достиг 1 млн. 38 тыс. рупий [458].

Согласно цинским историческим хроникам, антиправительственные выступления под исламскими лозунгами происходили там с завидной регулярностью. Только в первой половине XIX в. на территории Восточного Туркестана было зарегистрировано четыре крупных восстания местного населения. Кроме того, проникновение туда отрядов тайпинов в 1862 г. спровоцировало очередной конфликт между влиятельными тюркскими и ханьскими кланами [459]. Вскоре он вылился в восстание уйгуров, дунган и других мусульман против цинских властей. Его участники вырезали китайские семьи, вынудив избежавшее этой участи немусульманское население спешно покинуть мятежную провинцию [460]. Вот как Милютин в одном из посланий Горчакову характеризовал последствия этих погромов для ситуации на границах Русского Туркестана: «Занятие дунганами Кульджи и Чугучака (в 1866 г. — Е.С .), как известно Министерству иностранных дел, поставило всю пограничную с Китаем часть Семипалатинской области в весьма невыгодное положение. Полная неурядица, господствующая ныне в Тарбагатайской и Илийской провинциях, составляет постоянную приманку для наших киргизов, которые пользуются всяким удобным случаем, чтобы перейти границу и принять участие в грабежах дунганей, вызывая тем возмездие… и вторжения китайских киргизов, присоединив к тому набеги дунганей, постоянные переходы к нам ищущих спасения китайских подданных, общее напряженное состояние всего пограничного населения… При этом есть основание опасаться, что дунгане, одушевленные, как известно, сильнейшим мусульманским фанатизмом, оправившись от своей борьбы с китайцами, могут сделаться опасными для нашего господства в степи, что подтверждается нападением, которые они решались делать не только на наших киргизов, но и на наши отряды» [461].

Навстречу беженцам, спасавшимся от от восставших мусульман, двигались те люди, которые отказались подчиниться царским властям в покоренных ханствах. Часть из них направилась в Восточный Туркестан, где постепенно на авансцену выдвинулся некто Якуб-бек, происходивший из состоятельного таджикского рода и служивший на протяжении двух десятилетий в качестве военного командира различным правителям Центральной Азии [462]. Дело в том, что с ослаблением цинской власти на территории Восточного Туркестана возникли семь небольших княжеств вокруг укрепленных городских центров. Именно тогда и наступило благоприятное время для авантюристов вроде Якуб-бека, не боявшихся рисковать жизнью. Оставив своего бывшего патрона — хана Коканда, силы которого были разгромлены русскими, этот не лишенный военных и административных способностей, хотя и жестокий военачальник захватил власть в одном из таких княжеств в 1867 г., а затем постепенно подчинил своему влиянию остальные государственные образования, «экспортируя исламскую революцию» даже в собственно китайские провинции Шаньси и Ганьсу. К 1870 г. Якуб-беку удалось очистить от цинских войск и администрации практически весь Восточный Туркестан и прекратить междоусобные распри местной знати, а в конце 1873 г. объединить вассальные территории в эмират Йеттишар, или Страну семи городов [463]. «Его правление было теократическим, а структура созданного им государства напоминала политический режим раннего халифата. Строгое следование принципам Корана было обязательным (для населения. — Е.С .)», — констатировал британский историк [464].