Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

На протяжении почти всего XVIII в. англичане вносили существенный вклад в становление и развитие молодого российского военно-морского флота, оказывая содействие экспедициям, следовавшим из Балтийского моря в Средиземное. Неслучайно поэтому многие русские моряки, начиная с известных флотоводцев и заканчивая рядовыми матросами, относились к своим британским коллегам по профессии с уважением и даже восхищением, памятуя о победах адмирала Нельсона в сражениях против французов [233].

Однако восприятие российской властной элитой Великобритании как первой морской державы мира не препятствовало царским стратегам лелеять мысль о марше на Индию, которая, по мнению большинства военных и дипломатических экспертов, представляла собой «наиболее уязвимый пункт, чувствительный нерв, одно прикосновение к которому, возможно, легко заставит правительство Ее Величества изменить свою враждебную политику по отношению России и продемонстрировать желаемое согласие по всем тем вопросам, где наши интересы могут сталкиваться» [234].

Экономическое, а чаще всего геостратегическое значение Индии являлось любимым предметом обсуждения как специалистов, так и публицистов в столицах Европы. Начиная с периода Семилетней войны 1756–1763 гг., когда был заложен фундамент будущего британского господства в Южной Азии, Ост-Индская компания постепенно трансформировалась из преимущественно торгового предприятия в политического и административного агента короны. Войны против племен на северо–3ападе Индостана в 1839–1849 гг., которые формально вела Компания, а фактически сам лондонский Кабинет, привели к окончательному подчинению полуострова англичанам.

Документы свидетельствуют, что управление Раджем рассматривалось подданными королевы Виктории как естественное право, дарованное им Провидением. Индия представлялась британцам необходимой составной частью их империи по нескольким причинам: прежде всего, в качестве стратегической базы для дальнейшего продвижения вглубь Азии; далее, как неограниченный рынок для британских товаров, особенно текстиля; наконец, в виде источника финансовых поступлений, необходимых для индустриализации метрополии и повышения благосостояния подданных британской короны. Кроме того, контроль над разнообразными природными ресурсами обширного полуострова, который даже называли субконтинентом, символизировал престиж Британии в качестве глобальной державы, тогда как туземная армия под командой англичан служила надежным стражем ее внешних границ. «По общему признанию, оборона Индии была сама по себе тяжелой стратегической ношей на плечах Британской империи, — отмечали кембриджские историки Р. Робинсон и Дж. Галлахер, — но для викторианских государственных деятелей она казалась особым дополнением к военно-морской силе королевства» [235].

Неудивительно, поэтому, что любая угроза Индии со стороны других держав, будь то Франция, Россия или Япония, гипотетически и в реальности, неизбежно становилась кошмаром для британского истеблишмента, а защита Индостана от потенциального агрессора приобрела характер навязчивой идеи в сознании имперской властной элиты. Вот почему всякие события в непосредственной близости от Индии воспринимались Лондоном и Калькуттой через призму безопасности индийских владений. Победа России в Кавказской войне, активизация в северо–3ападных провинциях Персии, начало продвижения на юг и юго-восток от Аральского моря и давление на ханства Центральной Азии вызывали тревогу как в метрополии, так и в «жемчужине» ее колониальных владений — Индии, ведь Британия выступала в регионах Среднего Востока одна, не имея возможности руководствоваться в своей политике концепцией баланса сил, что ей удавалось делать в Европе и на Ближнем Востоке [236]. Именно эта неопределенность, по нашему мнению, и вызвала к жизни Большую Игру, так как для обеих держав казалось необходимым установить пределы своего продвижения в Евразии, обеспечив народы, признавшие лидерство Англии или России, своеобразной «дорожной картой» их интеграции в сообщество цивилизованных стран.