Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Не удивительно, что во фривольной атмосфере двора дочери канцлера приписывали любовные отношения, по крайней мере, с несколькими придворными. Среди них с племянником Генри Джармина, занимавшим должность конюшего герцога Йоркского, с конюшим ее собственного двора Генри Сиднеем, будущим графом Ромни, и Генри Сэвиллом, братом будущего маркиза Галифакса. Кроме того, распускались слухи, что она в 1667 году отравила леди Денхэм, жену поэта сэра Джона Денхэма. Двадцатилетняя Маргарет, иначе ее называли Элизабет, Денхэм была моложе своего мужа на 33 года и считалась одной из замечательных красавиц двора. Она запечатлена на одном из десяти портретов Лели, входивших в королевскую коллекцию и известных как «Виндзорские красавицы». По выражению Пеписа, герцог Йоркский «ходил за ней, как собака», открыто посещая ее непосредственно в доме супруга, хотя мог щадить его честь, ибо именно Денхэм на свой страх и риск вывез его ребенком в Париж во время гражданской войны. Молодая леди, по-видимому, была отравлена: она почувствовала себя плохо, выпив чашку шоколада, и скончалась в агонии через несколько дней, будучи в уверенности, что стала жертвой преступления. Подозревали или ее супруга, или герцогиню Йоркскую. Никаких подтверждений этим слухам нет. Сэр Джон сразу после ее смерти впал в старческую деменцию и скончался через год. Анна Хайд всегда сквозь пальцы смотрела на похождения мужа, хотя в этот раз была не так терпима: ухаживания Джеймса Йоркского начались еще до женитьбы Маргарет, говорили, что он был бы готов жениться на ней, если его супруга, здоровье которой быстро ухудшалось от частых беременностей и родов, умрет. Когда леди Денхэм скончалась, на двери покоев герцогини вывесили пасквиль с обвинениями. Ничем не подтвержденные слухи складывались в копилку интриг против Кларендона.

Первоочередной задачей после возвращения из эмиграции было создание королевской администрации. Карл II пошел по тому очевидному пути, который вел к стабильности. В Тайный совет были первоначально включены 28 человек, относившихся к трем группам. Первую группу из шестнадцати членов составили последовательные роялисты, те, кто был с Карлом в его бедствиях. В ней доминировали Хайд, Николас и Ормонд. К ней же можно отнести лорда Саутгемптона (сын патрона Шекспира), который на протяжении междуцарствия оставался в Англии. Ко второй группе относились четверо: Монк, Монтагю, Купер и Ховард — те, кто ранее были сторонниками Кромвеля. Купер явно недолюбливал Кларендона, и в 1663 году едва не присоединился к лорду Бристолу, попытавшемуся добиться обвинения канцлера в государственной измене. Третью группу из восьми человек составили те, кто во время гражданской войны стоял на стороне парламента, но был в оппозиции к последующим режимам. К ней относились креатура Монка Морис, получивший должность государственного секретаря по делам севера, Дензил Холлес (один из пяти парламентариев, которых Карл I намеревался арестовать в январе 1642 года), а также граф Нортумберленд. Хотя число лиц, назначенных в Тайный совет, было значительным с самого начала и возросло до 30–40 человек (хотя не все члены участвовали в его работе), реальное влияние имели только несколько человек, входивших в «ближний круг»: Хайд, Николас, Ормонд, Саутгемптон, Монк и Морис.

Первые двое сохранили прежние должности, Лорда-канцлера и государственного секретаря по южным делам. Ормонд сначала отказался от титула Лорда-лейтенанта Ирландии, став лордом управителем двора. Саутгемптон вошел в правительство через несколько месяцев после реставрации в качестве Лорда Казначея. Он оставался самым верным сподвижником Кларендона после того, как в 1662году Ормонд все же отправился в Ирландию. Дружеские отношения Хайда с Ормондом сложились в эмиграции, хотя по характеру и пристрастиям это были очень разные люди. Хайд был «человеком книжным» и далеко не любителем физических упражнений, Ормонд до старости начинал день с двухчасовой поездки верхом, не отказывал себе в удовольствии выпить вина и иметь амурные приключения, поэтому, вероятно, был снисходительней к Карлу II. Саутгемптон был старым знакомым Хайда; в начале Долгого парламента оба симпатизировали Пиму. Тогда как наш герой так и не признался, как проголосовал в деле Страффорда, для Саутгемптона этот процесс стал точкой разрыва с Хунтой — его имя было среди имен страффордианцев, расправы над которыми требовал лондонский люд. В Оксфорде они тесно сотрудничали при дворе Карла I, сойдясь в конституционно-роялистских взглядах, особенно во время переговоров в Оксфорде и Аксбридже. Отношение Саутгемптона и «людей меча» были такими напряженными, что однажды дело едва не дошло до его дуэли с принцем Рупертом. Поскольку Саутгемптон был невысок и некрепок, было решено стреляться, и только в последний момент дуэль была предотвращена. Во время эмиграции двора Саутгемптон находился в апогее драматических событий, связанных с судьбой Карла I; он был в той маленькой группе, которая захоронила тело монарха в Виндзоре. Саутгемптон разделял взгляды Хайда, в том числе в вопросах религии, его моральные принципы и любовь к чтению. Он, как и Хайд, страдал от подагры, мучился от приступов мочекаменной болезни, от которой и скончался в мае 1667 года. Как и канцлер, он осуждал траты Карла II на любовниц, и как Лорд-казначей отказывался покрывать счета на леди Кастлмайн. Кларендон очень высоко отзывался об этом человеке: «Он не был статным человеком, но вместе с другими замечательными качествами обладал великим мужеством, не испытывая ни страха, ни чувства опасности. Он всегда был там, где следовало быть» [10, 464 ]. После бегства Карла II из Вустера он приказал своим людям оказать любую помощь беглецу, а когда Кромвель хотел нанести ему визит, переехал в другое поместье, чтобы этого избежать.