Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Возвращаясь из Мадрида, Хайд полагал посвятить себя домашним делам и литературным трудам. Сложилось иначе. 16 октября Карл II и Уилмот благополучно высадились на побережье Нормандии. Король потом вспоминал, что они выглядели, как бродяги, и хозяин гостиницы в Руане, где они оказались на следующий день, принял их за воров. Им удалось найти в городе английского купца, снабдившего их одеждой. Оттуда Карл отослал письмо матери и наутро отправился в Париж. По пути в столицу их встретили Генриетта Мария, Джеймс Йоркский, герцог Орлеанский и другие аристократы. На следующий день король устроился в Лувре. Хайд узнал о возвращении монарха через две недели и тогда же о том, что тот вызывает его и Николаса к себе. Причины, по которым Карл II обратился к Хайду, психологически понятны: он был едва ли не единственным, кто разубеждал иметь дело с шотландцами, предугадав, что из этого может получиться. Кроме того, Карл знал, что он труженик, готовый тащить на себе груз дел, не требуя привилегий и даров. Карл не мог не понимать: в силу сложных отношений с Генриеттой Марией Хайд не уступит ей в политических и религиозных вопросах. На то, чтобы добраться в Париж, ушло время. Сначала, чтобы удешевить поездку, Хайд намеревался отправиться вместе с Николасом и двумя дамами, следовавшими к королеве, одной из них была дочь леди Далкейт Анна Дуглас. Однако Николас отказался от поездки, сославшись на возраст, нездоровье и неблагоприятное время. Он остался в Гааге, что имело смысл, так как город был центром дипломатических интриг, однако это означало и то, что львиная доля забот, которые должен исполнять государственный секретарь, ложится на Хайда.

Канцлер прибыл в Париж в день Рождества. Генриетта Мария была вынуждена смириться с его присутствием, приняла его милостиво, однако поручила второму государственному секретарю Лонгу наблюдать за ним. Так, во всяком случае, утверждал Кларендон. Карл II встретил его с искренней радостью. Первые четыре или пять дней они беседовали по многу часов наедине, и Карл подробно рассказывал, в каком положении оказался в Шотландии, почему принял решение наступать в Англию, и каковы были обстоятельства его «счастливого спасения». Кларендон записал как можно точнее, что услышал. Он также расспрашивал Уилмота, в некоторых случаях оба беглеца вместе повествовали о своих приключениях. Кларендон утверждал, что был более всего потрясен «сочетанием доброты, щедрости и благородства людей низкого происхождения, которые, не зная истинной ценности украшения, находившегося под их опекой, помогали скрыться от тех, кто мог дать им награды и преимущества. Те же, кто знали, кого прячут, проявили храбрость, верность и решительность. Во всем этом видно вдохновляющее действие божественного провидения, проявления его власти и славы для убеждения нации, глубоко погрязшей в грехе» [7, V, 213–214 ]. Тесные и товарищеские отношения сложились у Хайда с маркизом Ормондом, прибывшим в Париж после поражения в Ирландии. Трое, Хайд, Николас и Ормонд, на зависть своим соперникам, составили костяк группы, которая стала играть главную роль при Карле II, при этом положение Хайда как ведущего советника быстро укрепилось. С 1652 года он стал фактически главным министром Карла II в изгнании.

Время, когда Хайд возложил на свои плечи тяжелые обязанности, было непростым для двора. Прежде всего, это было связано с бедственным материальным положением, исправить которое канцлеру было не по силам. Эмигранты жили на небольшие пенсии, которые Мазарини выплачивал Генриетте Марии и самому Карлу. Приходилось экономить на всем, даже когда Карл обедал у матери, за стол с него вычитали. Впрочем, молодой король имел возможность заказывать вещи в свой гардероб. Описывая материальные затруднения, Кларендон не преминул отметить, что лорд Джармин продолжал держать богатый стол для тех, кто демонстрировал ему верность, имел собственный экипаж и все, что позволено в самых лучших обстоятельствах. Хайд, как и многие приближенные Карла II, испытывал нехватку средств. Иногда он и Ормонд могли позволить скромно поесть только раз в день. Не хватало теплой зимней одежды. Замерзали чернила, рука канцлера от холода не могла писать. Однако книги Эдвард покупал. Семья существовала за счет помощи, присылаемой некоторыми родственниками, оставшимися в Англии. Глубокое разочарование вызвало известие, что брат жены Уилл поступил на службу республике. Помогал завет отца: «Честная бедность — не порок».