Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Хайд убедился, что за время его отсутствия положение английских эмигрантов во Франции осложнилось, объясняя это не только известием о победе Кромвеля при Данбаре, но и безвременной смертью штатгальтера Голландии Вильгельма Оранского от оспы. Смерть Вильгельма нанесла по английскому королю «роковой удар», ибо теперь не было никого, кто бы мог противодействовать фракции в Генеральных Штатах, расположенной к Кромвелю. Кларендон считал, что «уважение, которое Франция и Испания испытывали к нему (Вильгельму — А. С. ), и его посредничество заставляли голландцев действовать менее дерзко [по отношению к эмигрантам], чем после его смерти» [7, V, 159 ]. Однако смерть герцога помогла Хайду выполнить поручение, данное Генриеттой Марией. После короткой встречи с семьей в Антверпене он отправился в Гаагу, где убедился, что Генеральные Штаты крайне недовольны пребыванием Джеймса Йоркского в стране, и оттуда в Бреду, где состоялась аудиенция с принцем. Как можно судить по рассказу Кларендона, убедить герцога вернуться в Париж удалось легко: «Он был юн, увлечен самим приключением, не задумываясь над тем, несет ли оно какой-то смысл». Он «с радостью» отправился в Антверпен, чтобы продолжить путь в Париж. Хайд не упомянул, что в его доме произошла первая встреча Джеймса Стюарта с дочерью Анной, которая потом станет его женой. Ей было четырнадцать лет; она была привлекательна; через несколько месяцев, когда она стала фрейлиной принцессы Оранской, ее тетушка Барбара Эйлсбери в шутку писала Хайду, что эта «негодная девчонка украла у меня всех кавалеров» [74, 143 ]. В Париже Генриетта Мария встретила сына вопреки ожиданию «без упреков и нареканий».

Когда Хайд находился в Испании, Карл II предпринял попытку отвоевать отцовский престол. После неудачи Монтроза он был вынужден связать надежды с правившими в Эдинбурге пресвитерианами — ковенанторами и Аргайлом. Стороны отчаянно не доверяли друг другу. Тем не менее, король дал согласие встретиться с шотландскими представителями в марте 1650 года в голландском городе Бреде при посредничестве принца Оранского. Джерси не был надежным укрытием, в любое время на острове могли высадиться солдаты Кромвеля. В феврале Карл вернулся во Францию, встретился с матерью в Бове, причем расстались они так холодно, что Генриетта Мария появилась на публике с красным от злости лицом. Практически везде, кроме Гента, Карла принимали дружелюбно. Переговоры в Бреде демонстрировали прагматизм и терпение молодого короля: «По характеру он был больше внуком своего деда, чем сыном своего отца; как Генрих IV Французский сказал, что Париж стоит мессы, так он полагал, что возвращение королевства стоит Ковенанта, тем более, от навязанных условий всегда можно отказаться» [76, 19 ]. Карл не торопился уступать партнерам по переговорам: он мог терпеть и выжидать, как это делал другой его дед, Яков, вынужденный мириться с шотландскими теологами, постоянно терзавшими его прениями.

Ковенанторы обещали Карлу вернуть шотландскую и английскую короны при условии утверждения пресвитерианства как государственной религии. Аргайл, к тому же, хотел обезопасить себя на случай роялистской реакции, предложив Карлу жениться на его дочери Анне Кемпбелл. Этот брак гарантировал пресвитерианам, что обещания короля по религиозным вопросам будут выполнены. Аргайл обещал сохранить жизнь Монтрозу (это было еще до высадки последнего в Шотландии) и его сторонникам, если они сложат оружие. Соглашение с ковенанторами вызвал разную реакцию у роялистов. Для одних, таких, как Хайд, оно было неприемлемо. Канцлер находился в Испании, когда узнал о переговорах с лордом Лотианом, представителем Аргайла. Получив это известие, он воскликнул, что шотландцы «надуют» короля. Когда ему возразили, что у Карла нет ничего, с чем его можно «надуть», Хайд заметил: «Когда все потеряно, можно надуть с невинностью» [76, 19 ]. В то же время, характеризуя условия соглашения как «оскорбительные и варварские», он признавал, что положение короля столь печально, что у него фактически нет выбора: не было страны, где он мог оставаться и получать хоть какую-то помощь [7, V, 107 ]. В основе аргументации Хайда лежали два соображения: во-первых, на шотландцев рассчитывать нельзя, что доказал провал военной кампании (первого) герцога Хамильтона; во-вторых, нельзя доверять Аргайлу, который захватил власть над страной. Приезд короля создаст ему проблемы, и он может выдать монарха Кромвелю [7, V, 108–109 ]. Умеренная шотландская группировка Хамильтона и Лодердейла надеялась, что высадка Карла II в Шотландии приведет к всеобщему роялистскому восстанию, которое позволит монарху не выполнять свои обещания, поэтому можно согласиться с условиями Ковенанта как с неизбежным злом, которое будет легко устранить. Личные друзья Карла, герцог Бекингем и лорд Уилмот, призывали его принять все условия, чтобы добиться главной цели — возвратить власть, и его честь не пострадает, если потом придется их нарушить. Известие о поражении и гибели Монтроза изменило ситуацию. Теперь шотландцы сформулировали ультимативные требования, в том числе запрещение католицизма и публичное дезавуирование договора, подписанного Ормондом в Ирландии. Более того, Ковенант фактически отказался от обещания вернуть королю английскую корону, заявив, что вступит в войну с республикой только тогда, когда сочтет это уместным. Посланцы из Эдинбурга фактически заманили Карла на корабль, на борту которого он продолжал переговоры, предполагая в случае неудачи отправиться в Данию. Это продолжалось до тех пор, пока не показался шотландский берег. 24 июня 1650 года он высадился на побережье этой страны, оказавшись в ловушке.