Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Миссия в Мадриде не была единственной. Посланцы Карла II отправились за деньгами в другие европейские столицы: Уилмот в Германию, Крофтс в Польшу, давний знакомец Хайда лорд Колпепер в Москву. Посольство Колпепера упоминалось во многих трудах по истории англо-русских отношений, подробнее о нем написал советский историк З. И. Рогинский [ 23, 136 ]. У посольства были три главных задачи: уведомить царя об «ужасных обстоятельствах» казни Карла I, о том, что единственным законным носителем власти является его сын, а не лондонские цареубийцы; вступить в переговоры о торговле, добившись возвращения прежних привилегий английским купцам, сохранившим лояльность законному монарху; получить в России заем, который в королевской грамоте был назван «залогом государевой любви». Эти цели не слишком отличались от миссии в Мадриде. Колпепер достиг некоторых успехов, хотя не на всех направлениях. Как в Мадриде Филиппа IV убеждали руководствоваться общими интересами всех монархов, так Колпепер в Москве едва ли не предлагал царю Алексею собрать некий прообраз Священного союза XIX века. Роялисты уверяли русских, что у Кромвеля имеется план отнять у царя Архангельск. Удалось ли создать атмосферу враждебности к республике? Отчасти да. В 1654 году в Москве приняли посланника Кромвеля Придо, но в 1658 году так и не впустили в страну Ричарда Бредшоу. В «Протесте царя Алексея», написанном от имени московского самодержца, содержались недвусмысленно резкие высказывания по отношению к английским республиканцам. Историки, упоминавшие ооб этом документе, считали его фальшивкой, и Рогинский доказывал, что настоящим автором был, если не сам Колпепер, то кто-то из его посольства. В плане восстановления привилегий Колпепер получил твердый отказ, при этом русские ссылались на то, что от этой меры могут выиграть купцы — сторонники парламента. Россия предоставила субсидию, но не сто тысяч рублей, как просили англичане, а только двадцать тысяч, мехами, которые надо было продать. Как с иронией писал английский историк Пирсон, Алексей Михайлович назначил комиссию из бояр для рассмотрения просьб англичан, и Колпеперу пришлось «пройти через утомительную процедуру заслушивания всех титулов царя, прежде чем он получил возможность сказать о своих нуждах. Видимо, он не заснул во время этого испытания, и потому было решено дать ему двадцать тысяч» [76, 76 ].

Посольство Колпепера было даже удачнее других. Попытки получить деньги мало что дали. Тот же Хайд в Мадриде был вынужден уповать на обещание испанцев предоставить заем на 50 тысяч фунтов, когда он вернется в Нидерланды, но дипломатические обстоятельства, стремление Филиппа IV заключить договор с Кромвелем, чтобы обеспечить безопасность его владений в Вест-Индии, сделали это невозможным. Уилмот добился обещания десяти тысяч фунтов от нескольких князей Священной Римской империи (не императора), но большая часть этих средств ушла на оплату его собственных расходов во время пребывания при рейхстаге. Польский король ограничился обещаниями. Римский папа отказался выделить средства, когда узнал, что Карл противился желанию матери сделать прибывшего из Англии герцога Глостерского католиком. Посланник, отправленный к султану Марокко, вовсе сгинул в песках Сахары.

Путь из Мадрида в Антверпен оказался для Хайда более долгим, чем он предполагал. Он ознакомился с достопримечательностями старейшего испанского университета — Алькалы, расположенного в 35 километрах от Мадрида. Этот университет был основан, точнее, возрожден в 1499 году Хименесом де Сиснеросом, духовником и советником короля Фердинанда II Католика, который, став кардиналом, сделал инквизицию инструментом испанского государства. Затем Хайд на пару дней задержался в Памплоне, столице провинции Наварра, после 1513 года входившей в Испанское королевство. Правда, власть над меньшей, северной частью Наварры сохранил тогда род д’Альбре, к которому принадлежал будущий французский король Генрих IV. В Памплоне Хайда принял испанский вице-король. Дальше дела Хайда пошли хуже: для него не смогли нанять паланкин, и Пиренеи снова пришлось преодолевать на муле. В письме жене он признавался, что «слишком стар и толст, чтобы ехать верхом». Поездка привела к острому приступу подагры, и Хайд задержался в Бордо, где врач-еврей сумел помочь ему. В апреле 1651 года он был в Париже и получил аудиенцию у Генриетты Марии. Тогда королева была обеспокоена поведением своего второго сына Джеймса. Ее отношения с сыновьями совершенно не складывались. Хотя перед отбытием в Шотландию Карл II потребовал от брата во всем слушаться матери, кроме вопросов религии, тот не последовал этому указанию и уехал сначала в Брюссель, а потом в Гаагу. Он находился под влиянием таких советников, как лорд Беркли, уже превратившегося из-за истории с леди Далкейт из товарища во врага Хайда, и давно ненавидимого Херберта. Генриетта Мария просила Хайда, чтобы он убедил герцога Йоркского вернуться в Париж. Поручение было деликатным и в личном, и в политическом смысле: дело в том, что Джеймс вознамерился предложить руку дочери герцога Лотарингского, что никак не могло устроить французское правительство. Как писал Кларендон, герцог Йоркский «был полон воодушевления и мужества, он от природы любил приключения и хотел участвовать в том, что может улучшить положение его брата-короля, к которому испытывал непоколебимую любовь и преданность, превосходящую любые соблазны» [7, V, 161 ]. «Раскол в королевской семье был нетерпим» для Хайда, но за участие он хотел получить компенсацию. По приказу королевы-регентши Анны Австрийской распорядились закрыть комнату в подвальных помещениях Лувра, где могли молиться англикане-эмигранты. Хайд просил Генриетту Марию и ее духовника Монтагю добиться, чтобы запрещение было снято. В беседе с ним канцлер говорил: хозяин любого дома имеет право установить, как в нем молятся, но этот запрет ведет к утрате популярности короля в Англии потому, что используется для обоснования ложного утверждения, что он сражается за восстановление католической церкви.