Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Представление о регулярности походов княжеских дружин за портами и пропитанием, «кружения», идущее от трактата Константина Багрянородного, отражает византийский государственный, а не княжеский разбойный подход, хорошо показанный в Древнейшем сказании.

Бандой в Восточной Римской империи именовали отряд со своей хоругвью (лат. « bandum » — знамя). Банда во времена княгини Ольги являлась основной боевой единицей империи.

«Аже лодью оукрадеть, то 60 кун (арабских серебряных дирхемов) продаже, а лодью лицемь воротити; а морьскую лодью 3 гривны (три слитка серебра или 75 кун), а за набойную лодью 2 гривны (т. е. 50 кун), за челн 20 кун, а за струг гривна (25 кун)».

Известный с XII до XVIII в. насад — речное плоскодонное судно изрядной грузоподъемности, вмещавшее и крепкую дружину, и большие грузы. Эту деревянную баржу с высокими бортами, но небольшой осадкой водили по рекам, особенно по Волге и Днепру выше порогов, на веслах, под парусом и с помощью бурлаков. В непогоду, как отмечают летописи, насад нередко сносило ветром. Крупные насады было невозможно поднять вверх по реке, и в низовьях их продавали на доски. Зато один большой насад мог перевозить сотни людей, не считая десятков тонн тяжелых и негабаритных грузов вроде леса.

Не осмеливаюсь противоречить атрибуции археологов, но до сих пор все найденные на Руси «долбленые суда» как две капли воды похожи на поилки для скота.

Петренко В. П. Работы Староладожской экспедиции // Археологические открытия. 1977 г. М., 1978. С. 28; он же . Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) // Средневековая Ладога. Л., 1985. С. 112, 116.

Согласно Лаврентьевской летописи, князья «бьяхуться межи собою, ездяче в лодьях, не могшим же им (атакующим) что успети противу Кыеву. Бе бо изъхитим Изяслав лодье дивно: беша бо в ним гребьци гребуть невидимо, токмо весла видети, а человек бяше невидети. Бяхуть бо лодье покрыты досками; бяхуть же борци стояще горе во бронех и стреляюще, а кормника 2 беста, един на корме, а другыи на носе, и аможе хотяхуть, тамо поидяхуть, не обращающа лодьями». Потерпев поражение у Вышгорода, князь Юрий изменил направление атаки. Он не осмелился провести свои ладьи мимо Киева, откуда действовал флот Изяслава, и перебросил ладьи в Долобское озеро, оттуда доставил волоком в реку Золотчу и по ней в Днепр к Витичеву броду. Но даже в битве на самом броде («почаша битися в лодьях о бродъ») древоносные ладьи Изяслава победили — т. е. подъем бортов или полная обшивка деревом не слишком углубили их осадку.

О знати других стран в Древней Руси могли сказать: «мужи царевы»: «приела к нему король мужа своего с полком боле тысящи» и т. п.

«С нею же кто свещавашесь», «с нею кто совещашася», — т. е. по согласию.

ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Стб. 143.

В Новгороде, Киеве, Чернигове, Смоленске, Полоцке, Галиче и других городах.

Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. 2. Стб. 342.

Так было в Великом Новгороде, для которого создавалась «Русская правда» и где топор был таким же основным видом оружия, как копье на юге Руси, в Киеве или Чернигове.

Неспособность защитить «свою» женщину тогда, как и сейчас, означала гибель в бою или потерю статуса. С той разницей, что в X в. статус мужа, «настоящего мужчины», был социально определяющим.

Начальная летопись. С. 30.

Там же. С. 67.

Впрочем, и в более позднее время титул «княгиня» и даже «великая княгиня» (жена и вдова великого князя) не ограждал от насилия. По рассказу Московского летописца, в 1434 г. «князь Юрьи… город взят и великих княгинь поймав, посла в Звенигород».

Об этом трепете, переходящем в ужас, написал тонкий литературовед: Дёмин Л. С . Ужасное и саркастическое: женские загадки в древнерусской литературе XI–XIV вв. // Чтения по истории русской культуры. М., 2000. С. 83–95.

Цит. по: Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Пер. и ком-мент. А. П. Ковалевского; под ред. И. Ю. Крачковского. М.; Л., 1939. Ср. издания: Ковалевский А. П . Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков, 1956; Путешествие Ахмеда Ибн-Фадлана на реку Итиль. Казань, 1992.

Ибн-Фадлан не различает жен и наложниц, а женщин умершего знатного мужа именует «девушками», скорее всего за их молодость.