Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

На следующий день Гаррис представил Потемкину меморандум для императрицы, в котором повторил озвученные накануне положения. На другой день он был принят в небольшой компании у шталмейстера Нарышкина, которую посетила императрица, проезжая по пути в Царское Село. Екатерина воспользовалась случаем, чтобы сообщить послу, что все высказанное им «чрезвычайно ее поразило». «Со времени нашего разговора, – утверждала она, – я все думаю о делах Англии; у меня разболелась голова и, если я найду средство помочь вам, вы увидите, как охотно я это сделаю» 468 468 Там же. С. 170. .

Спустя неделю Гаррису было дозволено сопровождать императрицу во время ее прогулки по аллеям Царского Села. Однако поговорить откровенно о делах послу не удалось, поскольку Екатерину сопровождали великий князь с супругой. И лишь через несколько дней он узнал, что императрица приказала каждому члену Совета «подать свое мнение» по поводу английских дел. Наиболее важным для императрицы, а значит и для Гарриса представлялось мнение Панина. Послу пришлось приложить немало усилий, «употребить разные средства», чтобы через своих информаторов получить извлечения из документа, составленного главой внешнеполитического ведомства. Судя по его содержанию, Панин приходил к заключению, что для благосостояния России также важна дружба с Францией, как и с Англией, и что при существующих обстоятельствах императрице не следует вмешиваться в дела этих государств «в виду собственной безопасности». Граф обращал внимание также на то, что поведение Англии за последние десять-двенадцать лет не дает права на «особое внимание» со стороны России.

Убедившись, что мнение Панина может оказать негативное влияние на решение императрицы, посол решил обратиться за содействием к князю Потемкину. В беседе с ним Гаррис перечислил все этапы взаимоотношений Великобритании с Россией со времени вступления на престол Екатерины II. При этом он подчеркнул, что во время войны с Турцией англичане оказали императрице услуги и помощь без всякой просьбы с ее стороны, и как только Франция или Испания «выказывали намерение сопротивляться ей», они тотчас же являлись к ней на помощь. «Дважды, благодаря энергическим переговорам с этими беспокойными дворами, а также своевременному вооружению нашего флота, – продолжал посол, – мы спасли не только русский флот на Средиземном море от разрушения, но, по всей вероятности, и всю Европу от общей войны» 469 469 Там же. С. 171–172. .

Выслушав Гарриса, Потемкин заявил, что прежде мало занимался иностранными делами, а потому многое из услышанного было для него «совершенною новостью». Он посоветовал послу дождаться решения императрицы после того, как она выслушает доклад членов Совета.

Прошло две недели, но поскольку двор продолжал оставаться в Царском Селе, Гаррису не удалось повидаться ни с императрицей, ни с князем Потемкиным. Наконец, 11 августа 1779 г. члены Коллегии иностранных дел собрались, чтобы обсудить данный вопрос. Их выводы были представлены в докладе императрице.

Из доклада становилось ясно, что Панин и его коллеги пришли к выводу: Британия достаточно сильна, чтобы одолеть своих врагов «без значительного урона для своей мощи». Хотя совместный флот Бурбонов по численности превышает британский флот, их морское присутствие будет только эпизодическим и угроза вторжения на Британию чрезвычайно мала. Обращаясь к внутренним делам Великобритании, советники Екатерины II были более пессимистичны. Английское правительство не пользуется доверием за границей: его члены проявляют стремление только удержаться у власти и использовать блага государства в своих целях. Не обращая внимания на своих континентальных соседей, министерство потеряло влияние, которое Британия прежде разделяла с Францией. В результате Великобритания поставила себя в изоляцию, уверовав, что «с помощью гиней можно приобрести союзников, когда таковые потребуются». Однако «великие страны» не желают проливать кровь своих подданных за деньги, хотя, как гласил доклад, Британия рассматривает Россию именно в таком ключе. И далее следовал вывод: вопрос о возобновлении Англо-российского договора не может быть рассмотрен 470 470 De Madariaga I. Britain, Russia and Armed Neutrality of 1780. Op.cit. P. 107–108. .

Однако столь пессимистичные выводы доклада не остановили Гарриса. Он подготовил второй меморандум императрице, в котором изобразил трагическую картину того, как Британия встретилась один на один со своими врагами в отличие от Семилетней войны, когда она боролась с противником при поддержке мощного союзника Пруссии и имея в своем распоряжении американские военные силы. Этот документ Гаррис передал императрице через Потемкина 6 сентября 1779 г. «Я явился к нему (Потемкину) после обеда и, во избежание помех, был принят им в частном покое, который императрица называет своим Эрмитажем, – сообщал Гаррис в Лондон. – Я выразил ему, до какой степени меня поражает то обстоятельство, что, несмотря на расположение самой императрицы и на его (Потемкина) готовность нам помочь, перевес был одержан Советом и мнениями людей … меньших способностей и … пользующихся гораздо меньшим влиянием, чем он сам. Между тем их происки, удержав императрицу от немедленного вмешательства, оставили нас еще на целый год одинокими против наших многочисленных врагов» 471 471 Русский архив. Т. 1, № 7. Указ. соч. С. 175. . В ответ Потемкин заверил посла, что императрица будет действовать «сообразно собственным мыслям и чувствам».