Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В ожидании ответа от императрицы посол немало часов провел в беседах с князем, во время которых упрекал Панина за его высказывания о том, что Британия может обойтись без помощи России и дошел до того, что обвинил его в коррупции. Потемкин в ответ выразил желание использовать аргументы Гарриса в разговоре с императрицей.

Предложения Гарриса, изложенные им в новом меморандуме, были рассмотрены императрицей только в середине сентября. Екатерина пригласила для обсуждения вопроса членов Совета и попросила их высказать свое мнение в письменном виде. Потемкин поддержал аргументы Гарриса, а Панин высказался против них. Никакого официального ответа на свой доклад посол не получил, поскольку составленный им документ считался неофициальным, был передан через Потемкина, а не предъявлен для ознакомления главе внешнеполитического ведомства Панину.

17 сентября 1779 г. у Гарриса состоялся приватный разговор с Потемкиным, который заявил, что ему не удалось убедить императрицу. Он заверил посла, что, несмотря на дружественное отношение к Англии, императрица находится под влиянием лиц «менее влиятельных», чем он сам, которые готовы оставить Британию в одиночестве воевать с врагами. Потемкин утверждал, что Панин более влиятелен, чем он сам, и что императрица желала бы помочь Англии. Князь советовал Гаррису не торопить императрицу и позволить ей самой выработать собственный план действий. Так завершилась первая попытка Гарриса при поддержке Потемкина, минуя министра иностранных дел, добиться российской помощи, Действительная причина неудачи миссии Гарриса, на взгляд И. де Мадариага, заключалась «в неустойчивом положении Потемкина» 472 472 De Madariaga I. Britain, Russia and Armed Neutrality of 1780. Op. cit. P. 113. .

Следует заметить, что на протяжении весны и лета 1779 г. отношение Гарриса к Потемкину претерпело изменения. Посол стал замечать, что Потемкина часто приглашали при дворе в общество молодых французов. Их разговоры порой затрагивали планы Потемкина напрямую расширить коммерческие связи с Францией через Черное море. Для Гарриса становилось очевидным, что Потемкин не являлся другом Британии, но тяготел к Франции. Кроме того, соперничество между князем и Паниным обострилось как никогда прежде, что вносило дополнительные сложности в решение вопроса о союзе.

Свои неудачи Гаррис объяснял также позицией Екатерины, которая руководствовалась объективной реальностью. Вооруженное посредничество могло вовлечь Россию в разорительные военные и морские приготовления и лишить выгод от сближения с Францией. Как бы тепло лично Екатерина ни относилась к Британии, ее симпатии не распространялись на Георга III или его администрацию. По мнению Изабель де Мадариаги, «не существовало весомых причин, которые побудили бы Россию ввязаться в ненужную ей войну» 473 473 Ibid. P. 118. .

Неудача Гарриса объяснялась также тем, что он действовал неофициально, не заручившись поддержкой Лондона. Он предполагал, что король собственноручно напишет послание императрице, что будет для нее приятным, особенно если он одобрит ее важную роль в политической жизни Европы. Королю следовало предложить создать единый союз с морскими державами и убедить Екатерину, что союз с Россией предпочтительнее для Британии, чем с любой другой страной. Письмо короля должно было содержать условия, на которых Британия желала заключить мир, чтобы противостоять интригам профранцузской партии в Санкт-Петербурге. В письме к императрице должны были содержаться также похвальные выражения в адрес Потемкина. Спустя несколько месяцев Гаррис заявлял, что идея личного послания от Георга III к императрице была предложена ему Потемкиным. Возможно, что предложение возобновить союз, принудив Британию заключить мир на определенных условиях, действительно, принадлежало Потемкину. Во всяком случае, очевидно, утверждала И. де Мадариага, что Гаррис сам сделался до некоторой степени управляемым фаворитом. «Он упустил инициативу из своих рук, позволив решать, в каком виде отношения Британии и России должны развиваться, одному из выдающихся российских государственных мужей, сделавшего совсем немного, чтобы заслужить доверие Гарриса» 474 474 Ibid. P. 120. .

Как бы то ни было, но британский дипломат продолжал свою миссию. Информация о его встрече с императрицей и его плане дошла до Лондона 15 октября 1779 г. Однако личная инициатива Гарриса не получила ни одобрения, ни осуждения со стороны его нового шефа лорда Стормонта. Министр предпочитал полноценный союз Британии с Россией, но, принимая во внимание информацию Гарриса, счел, что потребуется считаться с желаниями Екатерины. В случае, если императрица пожелает заключить союз, то он предоставит Гаррису все полномочия для обсуждения этого вопроса. По совету Гарриса Стормонт подготовил личное письмо от Георга III, которое король охотно согласился написать императрице и которое Гаррис должен был вручить ей лично или через Потемкина.