Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

В 1910 г. в окружной подготовительной школе Приамурского военного округа был произведен первый набор офицеров. Приемный экзамен в школу проводился по программе вступительного экзамена для Восточного института. Особенностью набора этого года было отсутствие приема в корейскую и монгольскую языковые группы. Всего на курс были зачислены 12 офицеров, которые были равномерно распределены по группам китайского и японского языков [1436]. Руководство занятиями в китайской языковой группе было возложено на выпускника Восточного института (вып. 1910 г.) штабс-капитана И. Н. Кохана. Организаторские и лингвистические способности штабс-капитана Кохана высоко ценились штабом округа, ему была также объявлена Высочайшая благодарность «за отличную постановку дела на курсах китайского языка» [1437].

В феврале 1911 г. Главный штаб, в связи с разработкой «Руководящих указаний и программ к Положению об изучении офицерами восточных языков», сделал запрос штабу Приамурского военного округа с просьбой высказать замечания и пожелания как по учебной программе применительно к подготовке офицеров-переводчиков для Дальнего Востока, так и по организации их зарубежных командировок. Штаб округа через заведующего офицерами – слушателями Восточного института обратился к руководству Восточного института с просьбой высказать свои замечания по существу просьбы Главного штаба.

Руководством Восточного института были подготовлены рекомендации, часть из которых была использована при разработке «Руководящих указаний и программ». В общих чертах рекомендации относились к следующим вопросам: вступительные экзамены и требования к поступающим в школу, предметы учебной программы применительно к условиям Дальнего Востока, зарубежные командировки слушателей и организация переводных и выпускных экзаменов.

Наибольший интерес представляют рекомендации, относящиеся к учебной программе окружной подготовительной школы. Высказывалось мнение, что теоретические знания, получаемые офицерами в первый год обучения, должны соответствовать объему программы, установленной для студентов института. В течение первого года обучения офицеры должны были усвоить основы грамматики изучаемых языков и ознакомиться с основами письменности «для китайского языка исключительно иероглифической, для японского и корейского – иероглифической и туземной: слоговой в японском и азбучной – в корейском языке, и для монгольского – исключительно азбучной, в ее разновидностях у монголов, бурят и калмыков» [1438].

Указывалось на необходимость усвоения офицерами минимального числа иероглифов: для китайского – 1200 знаков, японского – 1000 знаков, корейского – 500 знаков. Выдвигалась идея обучать офицеров-слушателей основам восточной каллиграфии, давать им навык в написании ключевых знаков и простейших, наиболее употребительных иероглифов. Кроме того, слушатели в период первого года должны были ознакомиться с основами литературного языка и разновидностями литературного стиля каждого из изучаемых восточных языков. Признавалось полезным ввести в программу специальный курс географии Востока, политического устройства страны изучаемого языка. Особо была отмечена для слушателей монгольской языковой группы необходимость знакомства с основами религиозных верований монголов и со строем ламаистских монастырей и ламаистского духовенства.

В отношении зарубежных командировок высказывалась мысль о желательности разработки в период стажировки какой-либо специальной темы, военно-страноведческой или лингвистической. Письменное сочинение, указывалось в рекомендациях, должно было «обнаружить в авторе достаточную наблюдательность, умение ориентироваться в незнакомой обстановке и способность объяснить данное явление в жизни изучаемого народа». Это вполне здравое предложение, подтвержденное удачным опытом офицеров – слушателей Восточного института, в Главном штабе услышано не было. Итоговая редакция «Руководящих указаний и программ» не предусматривала представления письменных работ по окончании каждого года командировки и при выпускных экзаменах.

В рекомендациях отмечалось, что в течение первого года зарубежной командировки основное внимание должно быть обращено на практику в разговорном языке, а на второй год – на совершенствование навыков устной речи и изучение официально-делового стиля в письменном языке. Примечательно, что на второй год командировки требования к познаниям слушателей значительно повышались. «В отношении усвоения военной терминологии, – указывалось в записке Восточного института, – должно требоваться основательное знакомство с важнейшими военными законоположениями в стране специального изучения согласно предварительно преподанным указаниям со стороны военного ведомства относительно разработки того или иного вопроса в области военной организации. По части чтения газет и журналов экзаменующийся, при общем знании до 2700 иероглифических сочетаний, должен обнаружить умение переводить передовые статьи и сообщения военно-политического значения, а также быть знакомым с основами официальной и частной переписки и читать скорописные тексты в общеупотребительном их начертании, при известном навыке составлять и изображать в письме простейшие бумаги делового характера. По разговорному языку должно требоваться понимание быстрого разговора, в особенности с примесью военных иероглифических терминов, умение поддержать подобного рода разговор и умение передавать на изученном языке содержание статьи, прочитанной вслух экзаменующемуся лектором из туземцев» [1439].