Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Подготовительная школа восточных языков при штабе Приамурского военного округа имела организацию, отличную от окружных школ в Тифлисе и Ташкенте. В документах, относящихся к деятельности школы, не упоминается, к примеру, должность заведующего школой. Вполне возможно, что такой должности и не существовало. При этом не был введен в действие пункт 4 Положения (1911 г.) «Непосредственное заведование вверяется одному из состоящих при штабе округа штаб-офицеров с правами по отношению к слушателям школы командира полка». Известно, что 21 мая 1911 г. капитан В. П. Викторов, штатный переводчик штаба Приамурского военного округа и выпускник офицерского отделения Восточного института (вып. 1908 г.), был назначен заведующим офицерами – слушателями Восточного института [1429]. Безусловно, что требованию Положения (1911 г.) о том, что кандидат на заведование школой должен иметь штаб-офицерский чин, капитан Викторов не соответствовал. Вполне вероятно, что при создании школы была оставлена старая ветвь подчинения, т. е. управлял слушателями школы по-прежнему «заведующий офицерами-слушателями», а не «заведующий школой». Кроме того, в том же пункте 4 сказано, что школы подчиняются генерал-квартирмейстеру штаба округа. Применительно к Приамурской школе это положение также не действовало. Вся переписка по делам школы велась от лица начальника штаба Владивостокской крепости генерала Будберга. Если в других военных округах переписка с органами центрального военного управления по вопросам деятельности окружных подготовительных школ велась за подписью окружных генерал-квартирмейстеров и заведующих школами, то в Приамурском военном округе – только за подписью генерала Будберга, без какой-либо ссылки на заведующего школой. Таким образом, фактическим заведующим подготовительной школы восточных языков Прамурского военного округа являлся генерал Будберг. В этих моментах заключалось основное отличие организации Приамурской школы от других окружных подготовительных школ.

Как ближайшая проблема этой упрощенной схемы явилось отсутствие военного кадра школы, конкретных офицеров-ориенталистов в лице заведующего и преподавательского состава, которые бы проводили в жизнь такую педагогическую линию, которая в большей мере отвечала бы реальным задачам и потребностям Приамурского военного округа. Профессора Восточного института не имели возможности, да и особого желания, вмешиваться в политику военного ведомства и указывать ему на очевидные недостатки и слабости новой системы изучения офицерами восточных языков. Кроме того, новая система в определенном смысле была им желательна, так как профессора института не только сохранили высокие оклады по линии военного ведомства, но и несли меньшую ответственность за результаты своего труда – они всегда могли сослаться на нереальность 8-месячного теоретического курса для получения слушателями прочных и солидных знаний.

В результате окружная подготовительная школа не могла быть инструментом и рабочим органом штаба Приамурского военного округа. Штаб округа, кроме того, слабо представлял себе общий процесс подготовки кадров, проблемы и ежедневные нужды школы, отстоящей от Хабаровска на удалении 800 верст. В этом смысле ситуация была полностью противоположна той, что имелась в Тифлисе и Ташкенте, где окружные школы находились в сфере постоянного контроля со стороны окружных штабов и фактически составляли их неофициальные востоковедные отделы, особенно в штабе Туркестанского военного округа, где многие преподаватели окружной школы одновременно состояли сотрудниками разведывательного отделения штаба. В силу этих причин в период введения в действие нового Положения (1911 г.) и программ окружная подготовительная школа Приамурского военного округа оказалась вне общего процесса обсуждения новой системы, ее достоинств и недостатков. Эту задачу инициативно взяли на себя офицеры-восточники Приамурского военного округа, о чем уже было сказано выше. У штаба Приамурского военного округа не было под рукой эффективного рабочего органа, который бы отстаивал интересы округа и давал практические рекомендации и оценки по вопросам военно-востоковедной реформы, как это было, к примеру, в штабе Туркестанского военного округа, где имелся весьма активный консультационный центр в лице сотрудников Ташкентской офицерской школы восточных языков.

Согласно новому Положению об изучении офицерами восточных языков, в окружную подготовительную школу принималось 12 офицеров-слушателей в год от войск Приамурского и Иркутского военных округов, в более поздний период практиковался прием офицеров из других военных округов – Омского и Туркестанского, которые зачислялись в школу в счет квоты Иркутского военного округа. В соответствии с «Руководящими указаниями и программами к Положению об изучении офицерами восточных языков» (п. 5), в окружной подготовительной школе восточных языков при штабе Приамурского военного округа изучались китайский, японский, корейский и монгольский языки [1430]. В зависимости от избранного языка обучавшиеся в школе офицеры делились на четыре языковые группы: китайскую (6 офицеров), японскую (4 офицера), монгольскую (1 офицер) и корейскую (1 офицер). Офицеры китайской и японской языковых групп изучали только один восточный язык (по профилю своих групп). В монгольской языковой группе кроме, собственно, монгольского изучался и китайский язык, в корейской – японский язык. При этом вторые языки изучались в «объеме простого практического знакомства с разговорным языком».