Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

При создании курсов языка индустани принималась во внимание необходимость изучения языков Туркестанского края, а из сопредельных стран – Британской Индии, как наиболее вероятного противника России в Средней Азии. Китай продолжительное время оставался вне сферы внимания штаба Туркестанского военного округа. По этой причине потребность войск округа в переводчиках китайского языка отсутствовала, тем более что формально такие специалисты имелись – отдельные казачьи офицеры, прошедшие подготовку в школе переводчиков при русском консульстве в Кульдже.

После заключения англо-русского соглашения 1907 г., снявшего напряженность в отношениях двух стран в Азии, потребность в подготовке языковых специалистов в языке урду заметно снизилась. По мере пробуждения Китая и усиления китайской армии внимание штаба Туркестанского военного округа все больше обращалось к протяженной границе с Китаем. Для изучения реформ в Китае и в китайской армии и выработки рекомендаций по военному планированию штабу округа потребовались специалисты по китайскому языку. Впервые этот вопрос обсуждался в штабе округа летом 1906 г. в период работы в Ташкенте делопроизводителя ГУГШ полковника Л. Г. Корнилова. В ноябре 1906 г. генерал-квартирмейстер штаба округа генерал-майор С. Д. Марков в письме к Корнилову интересовался возможностью официально поднять вопрос об изучении китайского языка в Ташкенте перед руководством Генерального штаба [1332]. Непосредственное решение (в инициативном порядке) штаба Туркестанского военного округа о введении китайского языка в программу Ташкентской офицерской школы восточных языков последовало в 1909 г. [1333]

К этому времени у «китайского проекта» штаба округа появляется главный идейный вдохновитель и организатор – штабс-капитан Н. Н. Стромилов, выпускник офицерского отделения Восточного института (вып. 1908 г.), который в феврале 1909 г. был прикомандирован к разведывательному отделению штаба округа и в мае того же года назначен заместителем начальника отделения (и. д. старшего адъютанта). Стромилов связывал с Ташкентом большие планы на свою дальнейшую службу и востоковедную деятельность. Как отмечал генерал-квартирмейстер штаба округа, Стромилов выражал желание «остаться в округе навсегда» [1334]. Судьбе было угодно так распорядиться, что в Ташкенте Стромилов пробыл всего три года, но сделал он за это время действительно немало.

Появление в Ташкенте такой деятельной фигуры, как Н. Н. Стромилов, имело чрезвычайно благоприятное значение для всей деятельности Ташкентской офицерской школы восточных языков. В Ташкенте он быстро сблизился с известными туркестанскими ориенталистами – Н. П. Остроумовым, А. А. Семеновым и др., – был избран членом правления Туркестанского отдела Общества востоковедения [1335]. Стромилов, талантливый военный востоковед, обладал большими организаторскими и педагогическими способностями. Он относился к тому типу людей, которые могли целиком посвятить себя служению выбранной ими цели и имели волю к ее достижению. В течение нескольких лет Стромилов в Ташкентской офицерской школе являлся основным генератором идей и концепций, которые не только отражали сущность начавшихся широких преобразований в военном деле, но и во многом шли впереди своего времени. Среди них – концепция развития военно-востоковедных кадров в связи с характером будущих геополитических вызовов и угроз России, концепция приоритета разведывательной деятельности в целях и задачах военного востоковедения, разработка теоретических основ учебного курса разведки.

С появлением в Ташкенте штабс-капитана Стромилова в Ташкентской офицерской школе восточных языков возникли два центра влияния, которые ассоциировались с самим Стромиловым и полковником Ягелло. Это были, безусловно, очень одаренные и талантливые офицеры, но относились они к совершенно разным поколениям военных востоковедов и обладали собственным ощущением эпохи и видением целей и задач подготовки военно-востоковедных кадров. Полковник Ягелло являлся представителем военно-востоковедной школы конца 1890-х гг., больше проявившим себя на ниве классических востоковедных исследований и педагогической деятельности. Стромилов относился к поколению военных востоковедов, практическая деятельность которых пришлась на период после окончания русско-японской войны; опыт войны и последовавшие вслед за ней реформы в русской армии и преобразования в военном деле оказали большое влияние на формирование их мировоззрения и взглядов на задачи и перспективы военного востоковедения.