Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

В связи с первым выпуском офицеров-переводчиков в Ташкентской офицерской школе восточных языков упоминавшийся ранее британский военный атташе в Мешхеде капитан Ф. Марш доносил в разведывательный департамент индо-британской армии: «Система подготовки офицеров со знанием восточных языков, которая была введена в Ташкенте три года тому назад по инициативе генерала Цейля, тогдашнего начальника Азиатского отдела Главного штаба, показала свою эффективность. В соответствии с этой системой, офицеры проводят в школе в Ташкенте 8 месяцев, а последующие 16 месяцев – в стране изучаемого языка. По окончании стажировки они вызываются в школу для сдачи экзаменов. Успех такой системы изучения офицерами восточных языков был подтвержден и экзаменом, недавно состоявшимся в Ташкенте» [1311].

13 сентября 1913 г. были произведены вступительные экзамены в школу, по итогам которых на курс зачислены пятеро офицеров: поручики Ченгеры (поступил повторно), Синельников, Мацкевич [1312], Соколов, Пилиев [1313]. Последний пытался поступить в школу в 1912 г., но не был допущен к вступительным экзаменам отборочной комиссией (не держал экзамена по французскому языку). Ввиду того, что поручик Пилиев восемь лет служил в Хорасанском отряде, где самостоятельно изучал персидский язык и принимал участие в делах разведки отряда, окружной генерал-квартирмейстер ходатайствовал о приеме Пилиева в школу в качестве сверхштатного слушателя [1314]. Ходатайство было отклонено командующим войсками округа.

В октябре 1913 г. заведующий обучением Персидской кавалерии генерал-майор князь Н. П. Вадбольский обращался с письмом к начальнику штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенанту Н. С. Глинскому по вопросу о слушателях окружной подготовительной школы, командируемых в Тегеран [1315]. Вадбольский просил заранее оповещать его о составе командируемых и времени их прибытия в Тегеран с тем, чтобы организовать их размещение в Персидской казачьей бригаде. Он также просил командировать офицеров не в гражданском платье, а в военной форме, что позволило бы избежать ненужных подозрений со стороны персов и совместить языковую практику с обучением чинов Персидской казачьей бригады, на что было получено разрешение Азиатской части Главного штаба. «Ввиду местных особенностей, – сообщал Вадбольский, – и отношений жителей к русским офицерам ношение ими формы не может затруднить общения с туземцами и тем ослабить успех изучения языка. Не только в провинции, но и в Тегеране жители, особенно те, с которыми придется общаться русским офицерам, на 2-й, 3-й день отлично будут их знать, какое бы платье они ни одели. Так как мы, русские офицеры, постоянно ходим здесь в военной форме, то же и офицеры русских отрядов, то партикулярное платье офицеров, изучающих язык, будет приводить к особой осторожности в сношениях с ними и даже к недоверию к цели пребывания» [1316].

Вадбольский также просил обратить внимание на достаточное денежное довольствие офицеров-слушателей, командируемых в Персию, где стоимость жизни была достаточно высокой. Вадбольский в 1912 г. был вынужден выдать офицерам-слушателям, находившимся в Тегеране, кредит в 750 туманов (ок. 1275 руб.) и снабдить их прогонными деньгами на обратный путь, причем штабс-капитаны Тутолмин и Сергеев денег на тот момент еще не вернули. «Принимая во внимание, – отмечал Вадбольский, – что здесь, вследствие условий жизни, все дурные склонности получают особое развитие, я решаюсь ходатайствовать <���…> о некомандировании сюда офицеров, заведомо злоупотребляющих спиртными напитками; к сожалению, и в этом случае не спасется офицерское достоинство партикулярною одеждою, ибо тотчас же известно всем, что упившийся – русский офицер. Вместе с тем считаю долгом донести <���…>, что я возбудил ходатайство о снабжении меня правом немедленно откомандировывать офицеров, замеченных в неодобрительном поведении» [1317].

В ноябре 1913 г., по запросу Азиатской части Главного штаба, штаб Туркестанского военного округа подготовил проект изменений и дополнений в Положение об изучении офицерами восточных языков [1318]и руководящих указаний и программ, который получил одобрение командующего войсками округа. Проект был разработан отдельно для школы восточных языков и китайского отделения с тем расчетом, чтобы в случае если учреждение последнего отклонят, проект не потерял бы своей цельности. При этом командующий войсками считал крайне необходимым командирование в Петербург полковника Ягелло, как наиболее компетентного лица, для объяснения сущности предлагавшегося проекта [1319].