Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Здесь следует заметить, что критика академиком Коршем и другими востоковедами-иранистами полковника Ягелло была отчасти связана с его концепцией о существовании некоего среднеазитского варианта персидского языка. Ягелло считал, что разговорный персидский язык, достаточно широко распространенный в Средней Азии (особенно среди таджиков) и в прилегающей пограничной полосе соседних стран, имел свои региональные диалектные особенности. В силу этого Ягелло предлагал помимо «чистого» персидского языка предусмотреть в программе Ташкентской офицерской школы восточных языков изучение и «среднеазиатского персидского языка», который Ф. Е. Корш и окрестил «языком Ягелли». В рассматриваемый период концепция Ягелло о среднеазиатском персидском языке господствовала в Ташкентской офицерской школе, и ее разделяли ближайшие сотрудники Ягелло.

Штабс-капитан Н. Н. Стромилов в одном из служебных документов отмечал: «Рассматривая <���…> вопрос об изучении того или другого говора данной страны, казалось бы, что наиболее необходимо изучать не какой-то идеальный, имеющийся чуть ли не в одном только воображении, абсолютно чистый язык данного народа, а практически наиболее необходимый говор, наиболее распространенный в районе вероятного театра (здесь и далее в тексте выделено Стромиловым. – М. Б .) военных действий и, особенно, приграничной полосы изучаемой страны.

Если с точки зрения научно-педагогической и с точки зрения языкознания и необходимо изучать язык в его чистом виде, то, во всяком случае, эта цель, как имеющая характер более чисто научный, нежели прикладной, в военном деле вообще и в разведке в особенности должна быть поставлена на второй план, на эту сторону вопроса необходимо обратить внимание лишь в стенах школы; что же касается командировок, то во время них, как имеющих целью практическое изучение языков сопредельных стран, необходимо, как указано, изучать местные говоры ближайших к границе районов» [1222].

Критика академика Ф. Е. Корша была подхвачена студентом 3-го курса специальных классов Лазаревского института Фози Хури (по происхождению православным арабом), опубликовавшим в 1910 г. критический памфлет «Фавориты Военного министерства» [1223], в котором призывал военное ведомство обратить внимание на бесполезные расходы со стороны штаба Туркестанского военного округа на «поощрение различных дилетантских, псевдонаучных работ своих офицеров». В качестве примера Фози Хури привел «Персидско-русский словарь» полковника Ягелло, сделав попытку его лингвистического разбора.

Становилось очевидно, что критика со стороны генерала Блюмера и сотрудников Лазаревского института бросала тень на репутацию не только полковника И. Д. Ягелло, но и самого военного ведомства. Главный штаб, которому были известны критические голоса, не нашел в этой ситуации ничего лучшего, чем сделать вид, что ничего существенного не происходит. Между тем недоразумения вокруг Ягелло все отчетливее принимали форму скандала. В ноябре 1910 г. капитан К. И. Карташевский, выпускник офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД (вып. 1905 г.), опубликовал в газете «Русский инвалид» статью, в которой негативно высказался в адрес полковника Ягелло [1224]. «Случайно, будучи на днях в Азиатском отделе Главного штаба, я увидел брошюру, озаглавленную “Фавориты Военного министерства”. Заинтересовавшись таким оригинальным названием ее, я взял ее в руки для прочтения. Брошюра эта представляет собой полемику полковника Ягелло со студентом Лазаревского института восточных языков г. Фози Хури (арабом) по поводу изданного г. Ягелло персидско-русского словаря, причем г. Фози Хури со свойственным ему восточным пылом громит вовсю г. Ягелло, доказывая, что изданный им словарь никуда не годится. Что словарь г. Ягелло очень плох – в этом не может быть, конечно, двух мнений для лиц, знающих персидский язык. Мы всецело поэтому присоединяемся к общему мнению о качестве этого словаря, выраженному в брошюре г. Фози Хури». В заключении Карташеский высказывал мнение, что Ягелло «действительно высказал большую смелость и совершил большой грех, взяв на себя непосильную задачу издать персидско-русский словарь».

Статья капитана Карташевского, в которой помимо прочего подвергалась сомнению способность самого Фози Хури судить о персидском языке, вынудила последнего выступить с разъяснением в газете «Русский инвалид» [1225]. Фози Хури в очередной раз негативно высказался в адрес И. Д. Ягелло, который якобы «ввел в заблуждение Военное министерство или, по крайней мере, штаб Туркестанского военного округа, конечно, совершил грех перед своим непосредственным начальством и, главное, перед своей родиной».