Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Стромилов подверг критике положение проекта Главного штаба о ежегодном приеме на курс офицерских подготовительных школ всего лишь пяти слушателей. По опыту предыдущих лет, отсев среди вновь принятых слушателей в среднем составлял от 30 до 60 %. В результате только при условии приема 20 слушателей в год (как и предлагал в своем проекте штаб округа) можно было удовлетворить потребности Туркестанского военного округа, соприкасавшегося с границами четырех иностранных государств, как в офицерах разведки, так и в переводчиках. Стромилов отмечал, что уже в то время округ сталкивался с большой проблемой при замещении должностей начальников разведывательных пунктов ввиду отсутствия языковых специалистов.

Как отмечал Стромилов, мнение о необходимости установить в окружной подготовительной школе двухлетний теоретический курс штаб округа докладывал в Главный штаб через командированного в Петербург штаб-офицера при командующем войсками Туркестанского военного округа Генерального штаба полковника Л. И. Давыдова. В личной беседе с полковником Давыдовым начальник Азиатской части Главного штаба высказался против предложения руководства округа, заявив, что подготовительные школы «имеют целью не готовить ученых-востоковедов, а лишь дать практическую подготовку будущим переводчикам» [1214].

В заключении своей аналитической записки Стромилов вновь призывал Главный штаб положительно решить вопрос о введении в школе двухлетнего теоретического курса и об увеличении числа ежегодно принимаемых слушателей до 20 офицеров. «Отстаиваемая штабом округа система, – замечал Стромилов, – уже испытана на практике в течение многих лет и, в свою очередь, явилась плодом неоднократных испытаний того или иного способа изучения восточных языков. Поэтому вряд ли было бы целесообразно затрачивать средства на повторение этих опытов и казалось бы совершенно необходимым для пользы дела сохранить уже испытанную организацию» [1215].

В 1910–1911 учебном году в связи с наличием в Ташкентской офицерской школе восточных языков офицеров, перешедших на второй год теоретического курса и начавших обучение по проекту нового Положения 1911 г., прием в школу слушателей не производился, за исключением набора слушателей на китайское отделение (о чем будет сказано отдельно), учреждение которого не предусматривалось новым Положением. В этом отношении Ташкентская офицерская школа отличалась от аналогичных школ в Тифлисе и Владивостоке, где первый набор слушателей состоялся в 1910 г.

Из новых предметов в программе школы в 1910–1911 учебном году появились языки афганский (пушту) и китайский, курсы истории Востока и военной статистики. Преподавание афганского языка было поручено штабс-капитану В. В. Лосеву, самостоятельно изучавшему этот язык в период командировки в Индию в 1905–1906 гг. В помощь Лосеву назначался афганский учитель-практикант. Преподавание китайского языка взял на себя выпускник Восточного института штабс-капитан Стромилов. Курсы истории Востока и военной статистики читали А. А. Семенов и Генерального штаба капитан И. А. Рот.

1910 г. ознаменовался для Ташкентской офицерской школы восточных языков серией скандалов, нанесших серьезный ущерб репутации школы и, прежде всего, ее руководителю, полковнику И. Д. Ягелло. Первый удар грома разразился в конце марта 1910 г. в связи с публикацией в журнале «Разведчик» бывшим генералом для поручений при командующем войсками Туркестанского военного округа генерал-майором К. Н. Блюмером статьи «Офицеры-востоковеды» [1216]. Статья написана в связи с обнародованным проектом изучения офицерами восточных языков (1909) и последовавшим его обсуждением в армейском среде. Блюмер, проведший несколько лет в Персии и продолжительное время занимавшийся изучением этой страны, самостоятельно изучил персидский язык. В период службы в Туркестанском военном округе он являлся председателем экзаменационной комиссии в Ташкентской офицерской школе восточных языков.

В статье Блюмер приводил, в частности, эпизод с его личным участием в переводных экзаменах в школе в 1908 г. и указывал: «К удивлению моему, я заметил, что преподаватель персидского языка, в авторитете которого в штабе никто не сомневался, был на самом деле весьма нетверд в своих познаниях и даже не умел хоть сносно объясняться по-персидски. Ознакомившись с учебными пособиями, издаваемыми штабом округа, а именно с “Практической грамматикой” капитана Ефимова, с его же “Переводчиком” и с “Переводчиком” полковника Ягелло, я был поражен той смелостью, с которой под видом персидского языка читателю преподносится всякая ерунда. Так и бросается в глаза, что авторы черпали всю свою мудрость из лексикона, выписывая из него без всякого разбора слова, точное значение которых составляло для них тайну. <���…> Тот факт, что в течение более 11 лет в одном из военных округов слабость познания заведующего курсами восточных языков, непригодность учебников и неудовлетворительность достигнутых результатов составляли глубокий секрет для целого ряда командующих войсками, начальников штабов и генерал-квартирмейстеров, лучше всего свидетельствует о том, насколько нелогично передавать такое серьезное дело, как подготовку военных переводчиков, в руки людей, не обязанных понимать в нем что-нибудь».