Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Далее в опровержении полковник Ягелло подвергает критическому обзору основные обвинения со стороны генерала Блюмера, предъявленные ему и ближайшим сотрудникам. Не рассматривая подробно содержание ответов полковника Ягелло по каждому пункту обвинений генерала Блюмера, заметим, что большинство ответов следует признать вполне удовлетворительными и обоснованными.

В заключении опровержения полковник Ягелло отмечал: «Не могу не выразить своего удивления, как человек, не получивший никакой теоретической подготовки по восточным языкам, весьма слабо знающий фарсидский язык, как он сам сознается в статьях в “Разведчике”, несмотря на восемь лет пребывания на посту инструктора в Тегеране, и обладающий по отношению к этому языку всеми недостатками, свойственными “самоучкам”, – как такой человек может рисковать высказывать свое некомпетентное мнение об этом языке?

Как может человек, ни разу не бывавший на Ташкентских курсах восточных языков, никогда не вступавший в беседу о них ни со мною, ни с одним из преподавателей или слушателей курсов, говорить о постановке дела на них, знании преподавателями языка, принятых руководствах, действительно достигаемых результатах и пр.?

Как может человек, не имевший даже по сие время на руках ничего, кроме незначительной части моего словаря – без предисловия, указателя сокращений и листа замеченных опечаток, – браться без разбора отдельных слов, правда, не за непосильную для него критику, а за огульную ругань по адресу всего труда?

Как может, наконец, человек, занимающий сравнительно высокое служебное положение, позволять себе измышлять и извращать факты, прибегать даже в официальной переписке ко лжи, подтасовке и передержкам и не брезговать для достижения объявленной им низменной цели “согнуть в бараний рог” никакими средствами, вплоть до безрезультатного вызова к себе из Ташкента и угощения в московских ресторанах нужных ему лиц для получения хотя какого-либо “материала” против меня?!

Мой доброжелатель не может уняться и продолжает обращаться за помощью к столичной печати, которую легче провести, так как она не знает меня и уже, конечно, поверит на слово г. Блюмеру и его “авторитетным” ссылкам.

Уж очень велико негодование К. Блюмера за отказ в свое время с моей стороны предоставить ему преподавание персидского и английского языка и участие в издании словаря и книжек. По-видимому, К. Блюмер никак не может примириться с тем, что до сих пор еще меня он не скушал, а полакомиться мною он решил во что бы то ни стало. Не мучает ли г. Блюмера именно хорошая постановка дела на курсах и ревностное отношение офицеров к своему делу?» [1234]

Скандалы 1910–1911 гг., доставившие много неприятностей руководству Туркестанского военного округа и стоившие немалых нервов полковнику И. Д. Ягелло, не имели какого-либо негативного последствия для его дальнейшей карьеры. В конфликте Ягелло показал удивительно высокую степень выживаемости. Ближайшим последствием скандалов стал отказ Главного штаба от дальнейших услуг Ягелло. По распоряжению начальника Главного штаба Ягелло передавались все имевшиеся в штабе экземпляры «Персидско-арабско-русского словаря» и затребована к возврату сумма в 2000 руб., отпущенная ему ранее в кредит для издания словарей [1235]. Продажей своего словаря и возвратом денег Главному штабу И. Д. Ягелло занимался вплоть до начала Первой мировой войны [1236]. Вместе с тем следует заметить, что скандалы все же имели последствия, они отбили у Ягелло малейшее желание заниматься разработкой словарей и учебных пособий, и вплоть до середины 1920-х годов он к этой теме больше не возвращался.

Конфликт Ягелло и туркестанских военных востоковедов с генералом Блюмером был не простым противостоянием личностей, проявлением симпатий и антипатий. Конфликт высветил ряд проблемых моментов в русском военном востоковедении, которые уже приобрели отчетливые очертания к началу Первой мировой войны. Одним из таких вопросов была неопределенность военного востоковедения, как отрасли общего востоковедения, в системе русской науки. Это отчасти явилось результатом общего раскола на рубеже XIX–XX веков классической системы русского востоковедения на две научные школы, по сути два антогонистичных лагеря – академическое востоковедение и практическое востоковедние. Как представители первой школы считали своих оппонентов выскочками и людьми сомнительного знания, так и последние смотрели на первых как на ретроградов и приверженцев уходящей эпохи. Конфликт между Блюмером и Ягелло фактически стал отражением наметившегося противостояния академического мира старой формации и «новой волны» востоковедов, сторонников практической школы. В глазах сторонников академической школы Ягелло и окружавшие его молодые востоковеды выглядели как «самонадеянные и несведующие дилетанты» (по определению Блюмера), которые покушались на установленную академиками монополию научного знания.