Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

В конце апреля 1912 г. штаб округа получил из Главного штаба «Руководящие указания и программы к Положению об изучении офицерами восточных языков», утвержденные военным министром. В «Руководящих указаниях и программах» применительно к Туркестанскому военному округу (п. 7) предусматривалось изучение персидского, сартовского и афганского языков, причем каждый офицер изучал в равном объеме два восточных языка, один из которых являлся главным, другой – второстепенным. В зависимости от избранных языков в школе образовывались три языковые группы: персидско-сартовская (3 слушателя), сартовско-персидская (1 слушатель), афгано-персидская (1 слушатель).

Программы сразу вызвали ряд вопросов, которые поставили руководство Ташкентской офицерской школы в тупик. Главный из них – что делать с предстоявшими переводными экзаменами в связи с окончанием 1911–1912 учебного года. Офицеры, обучавшиеся на теоретическом курсе в 1910–1911 и 1911–1912 учебных годах, в качестве второго языка изучали индустани, который, по новой программе, исключался из курса обучения. Полковник Ягелло предлагал руководству округа обратиться в Главный штаб с просьбой в качестве исключения оставить для этой группы слушателей изучение языка индустани. Далее, новые программы предусматривали повышенные знания по английскому языку, который не изучался слушателями в требуемом объеме. Полковник Ягелло предлагал ограничить для этой категории слушателей знание английского языка до объема требований старой программы.

Ягелло также был не согласен с тем, что в новой программе в части Туркестанского военного округа не были предусмотрены учебные курсы разведки и мусульманского права. Недоумение Ягелло вызвало и положение новой программы о том, что при испытаниях офицеров по итогам заграничных командировок к уровню знания второстепенного языка предъявлялись те же требования, что и при окончании теоретического курса. Как заметил Ягелло, это приводило к тому, что «окончивший школу офицер может во второстепенном языке не совершенствоваться, а стоять, так сказать, на точке замерзания» [1253]. Другим узким местом программы было полное игнорирование значения для Туркестанского военного округа таджикского и туркменского языков.

По мнению Ягелло, программа также предусматривала нереалистичные требования к уровню знаний по восточным языкам после двух лет заграничных командировок – умение свободно и правильно передать содержание любой газетной статьи и содержание несложного текста книги военного содержания. «Первое требование, – замечал Ягелло, – конечно, очень желательно, но совершенно невыполнимо, на это нужно не три года, а десятки лет, второе же требование является очевидным противоречием первому. Кроме того, если существует много военной литературы на западных языках, то совершенно она отсутствует на восточных языках. Ввиду этого непонятно, о каких книгах военного содержания идет речь. По афганскому языку вышеупомянутые требования невозможны и даже лишни, так как газет, тем более литературы, на языке пушту почти нет, а пользуются же афганцы с этой целью литературным персидским языком» [1254].

К началу мая 1912 г., когда в общих чертах стали ясны основные недостатки новых программ к Положению об изучении офицерами восточных языков, группой востоковедов Туркестанского военного округа был разработан и предложен на рассмотрение командующего войсками округа проект нового Положения о курсе восточных языков в Ташкенте (далее «Положение о курсе»). Проект представляет значительный интерес в связи с историей Ташкентской офицерской школы восточных языков, а также как первая серьезная ревизия Положения об изучении офицерами восточных языков 1911 г. В связи с этим рассмотрим этот вопрос более подробно.

Проект Положения о курсе прошел фазу интенсивных доработок, прежде чем был оформлен в виде окончательного документа. Предварительная работа над итоговым документом включала разработку трех проектов, представленных в виде отношения командующего войсками округа на имя начальника Главного штаба (апрель 1912 г.) [1255]и двух рапортов на имя военного министра (май 1912 г.) [1256]. Эти документы определены нами как проекты (на них отсутствуют регистрационный номер и дата). В окончательной редакции сводный документ состоял из двух частей – объяснительной записки командующего войсками округа и собственно проекта Положения о курсе восточных языков в Ташкенте. Он был представлен в рапорте на имя военного министра, подписанном А. В. Самсоновым 31 августа 1912 г. [1257]Документ был рассмотрен военным министром генералом от кавалерии В. А. Сухомлиновым 15 сентября 1912 г., но не содержит каких-либо резолюций министра.