Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Поэтому ответ «Всех» на вопрос Довлатова можно считать искренним, продуманным и в какой-то степени метафизическим.

Восемь месяцев работы в «Костре» прошли в иной атмосфере по сравнению с таллинским периодом. Полтора года в «Советской Эстонии» – время ожиданий, которые сбывались на глазах. Публикации, как бы к ним ни относиться, в толстых журналах, сотрудничество в нескольких солидных изданиях, а главное – работа над книгой. В детский журнал на временную работу пришел человек, у которого ничего не получилось. К тому же осенью семью Довлатовых постигло горе – умирает Маргарита Степановна, вслед за которой, не вынеся удара, уходит из жизни ее муж. Последние годы тетка Довлатова сильно болела. Физическое недомогание усугублялось крушением надежд, связанных с единственным сыном, чувством ненужности после ухода на пенсию.

Виктор Конецкий – один из подшефных Довлатовой – в повести «Кляксы на старых промокашках» выразительно описал посещение болеющей Маргариты Степановны:

Последний раз видел ее в больничной палате на двадцать мест в клинике 1-го Медицинского института. После очередного сердечного приступа. Ее туда увезла «неотложка». Я вошел в палату: двадцать железных коек, застеленных серыми армейскими одеялами. На койках лежали женщины, все одного возраста, т. е. без возраста.

Я робко пробормотал:

– Маргарита Степановна, вы тут?

Одна из зековских серых фигур поднялась с койки:

– Вика! Зачем вы пришли в этот гнидник?

– Так получилось.

– Последнее ваше письмо было из Мурманска. Я думала, вы еще далеко. Не смотрите на меня…

– Знаю я все эти «не смотрите на меня».

– Курить принес?

– Да. Чисто американские.

– Тогда иду.

И она пошла ко мне, качаясь и виляя между коек. Серый арестантский халат распахивался на жутких ногах и жуткой груди.

Так мы повидались в последний раз.

Она была уже абсолютно одинока.

Может быть, Конецкий по-писательски пережимает, сгущая краски, но общая мрачноватая атмосфера им передана верно. Не зря Довлатов позднее в письмах не раз говорит о печальной судьбе Маргариты Степановны. Так в письмах к И. Меттеру неоднократно упоминается «бедная Мара», «любимая несчастная тетка».

Маргарита Довлатова и ее муж Аркадий Иосифович умерли в ноябре 1975 года.

Себя и окружающих Довлатов видит иначе по сравнению с благополучным таллинским периодом. Глава о журнале в «Ремесле» называется просто и доходчиво: «Клубок змей». Для всех сотрудников «Костра» находится меткое недоброе слово:

Заместителем редактора «Костра» был старый пионервожатый Юран. За восемь месяцев я так и не понял, что составляет круг его обязанностей. Неизменно выпивший, он часами бродил по коридору. Порой его начинала мучить совесть. Юран заходил в одну из комнат, где толпилось побольше народу. Брал трубку:

– Алло! Это метеостанция? Фролова, пожалуйста! Обедает? Простите… Алло! Секция юных натуралистов? Валерия Модестовна у себя? Ах в отпуске? Извините… Алло! Комбинат бытового обслуживания? Можно попросить Климовицкого? Болен? Жаль… Передайте ему, что звонил Юран. Важное дело… Алло!..

Секретарша однажды шепнула мне:

– Обрати внимание. Юран набирает пять цифр. Не шесть, а пять. И говорит разную чепуху в пустую трубку. Симулирует производственное рвение.

Смешная сцена, которая имеет свою предысторию и послесловие. Спустя многие годы сотрудники «Костра» делились своими воспоминаниями о работе с Довлатовым. Рассказал о своих впечатлениях и главный редактор – Святослав Сахарнов. Он мягко, с пониманием литературных приемов Довлатова, говорит о неточностях в портретных зарисовках. Эпизод со штопором и начальником отдела спорта Верховским:

А ведь Верховский был человек, у которого трагически сложились и личная жизнь (два неудачных брака), и литературная судьба (был подающим надежды поэтом). Мало того, искренне посвятил всю жизнь делам пионерской организации, верил в нее.

Копорина – ответственный секретарь, которая видит вокруг себя только ошибки, упрекающая Довлатова в том, что он улыбается на редакционном совещании. И здесь Сахарнов тактично указывает на избыточность черной краски:

А была она несчастной женщиной со всеми достоинствами и недостатками старой девы. Никто в редакции, конечно, ее не презирал. Не очень любили – была чрезмерно требовательна, мелочна. Но ответственный секретарь таким и должен быть.

Неожиданно мемуарист видит стопроцентное попадание в действительность – приведенный эпизод с заместителем главного редактора, фамилию которого Довлатов сократил на одну букву: