Михаил Гордин - Пушкинский век

Третьего мая 1834 года Пушкин записал в дневнике, что первомайское гулянье в Екатерингофе не удалось из-за дурной погоды, что экипажей было очень мало и притом случилось несчастье: в парке упала какая-то деревянная башня, «памятник затей Милорадовича», и ушибла нескольких гуляющих. «Вот надпись к воротам Екатерингофа, — прибавляет Пушкин, —

Петербургские пригородные гулянья, несмотря на многолюдие и торжественность, обычно не отличались веселостью. Рассказывая о знаменитом своей пышностью и фантастической иллюминацией традиционном Петергофском празднике 1 июля, А. В. Никитенко писал в 1830 году: «Пестрая толпа чинно, почти угрюмо бродила по дорожкам: нигде веселья, а везде только одно любопытство. Гуляющие казались не живыми лицами, а тенями, мелькающими в волшебном фонаре. Несколько больше движения замечалось у палаток, над входами в кои виднелись надписи: „Лондон“, „Париж“, „Лиссабон“ и проч. Но и тут известные особы в голубых мундирах спешили приводить в надлежащие формы каждое свободное движение».

Голубые мундиры носили тогда жандармы, и из-за такой яркой расцветки фигуры их многозначительно выделялись даже и в пестроте праздничной толпы.

Летом в Петербурге, особенно в жаркие дни, бывало душно и пыльно. «Не поверишь, милая, что делается в городе при малейшем ветре! — писала булгаринская „провинциалка“ в своих „Письмах из столицы“. — Облака пыли засыпают с ног до головы, и если даже согласиться разъезжать в карете, с поднятыми стеклами, в удушливый зной, то и так не защитить себя от мелкой пыли. Это превращение петербургских улиц в африканскую степь происходит от того, что при мощении их камни покрывают слоем мелкого песку…»

С середины мая люди, не служащие и имеющие поместья, отправлялись в свои деревни. Все, кто мог, переезжали на дачи в окрестности города.

«Мода, или Петербургский обычай, — писал в марте 1834 года фельетонист „Северной пчелы“, — повелевает каждому, кто только находится вне нищеты, жить летом на даче, чтобы по утрам и вечерам наслаждаться сыростью и болотными испарениями; днем вместо того, чтоб прохлаждаться в тени, глотать пыль на мостовой, обегая магазины или рыская по делам, а ночь проводить с летучими, ползающими и скачущими насекомыми, постоянными жителями дач 14-го класса и болотистых рощей».

По улицам Петербурга громыхали телеги со скарбом и мебелью. По рекам и каналам на баржах и лодках везли все необходимое для летней жизни: дачи часто сдавали без мебели.

Те, кто победнее, снимали дачи на зеленых улицах Петербургской и Выборгской стороны, по Петергофской дороге; более состоятельные — на Черной речке, притоке Большой Невки, на Островах.

Здесь, по берегам Невы, Большой, Средней и Малой Невок стояли дачные дома. Были среди них роскошные летние резиденции столичной знати, были дачи попроще. Владельцы их — купцы, мещане, богатые ремесленники, а то и дворяне — строили эти домики не только для себя, но и для того, чтобы сдавать внаем тем жителям города, которые своих дач не имели, но желали, «чтобы, по крайней мере, жена и дети могли подышать свободным воздухом и найти отдохновение в удовольствии и прекрасной природе».

Пользовались популярностью Кушелевка (или «Безбородкин сад») — на Большой Охте, против Смольного, принадлежавшая некогда екатерининскому вельможе, князю Безбородко, затем адмиралу Кушелеву, женатому на княжне Л. И. Безбородко (по воспоминаниям старой смолянки, «это была дачная местность лучшего Петербургского общества, в саду устраивались гулянья»), и, конечно, Павловск, где не раз живали родители Пушкина.

На Черной речке дачи, сдаваемые внаем, появились с начала 1820-х годов. Сперва здесь жили люди среднего достатка, затем потянулась и аристократия. Черная речка стала модным дачным местом. Жили здесь добрые знакомые Пушкина Е. М. Хитрово, ее дочь Д. Ф. Фикельмон, художник граф Ф. П. Толстой, А. И. Тургенев…

Один из больших участков на Черной речке принадлежал в то время Ф. И. Миллеру, метрдотелю Александра I, затем — Николая. На царской службе, не совсем праведно, он разбогател и, выйдя в отставку, приумножал капитал тем, что построил на Черной речке дачи и сдавал их внаем, беря хорошие деньги.