Баир Дашибалов - Очерки по древней и средневековой истории монголов и бурят

Сравним фольклорные произведения бурят и соседних южносибирских народов - тувинцев, хакасов. У них тоже упоминается море, но оно не является как у бурят вполне самостоятельной частью с собственными именами и характеристиками. Лишь в одной Гэсэриаде встречается шесть морей Красное, Белое, Черное, Желтое, Синее и даже Ледовитое, что говорит о знании творцами древцего фольклора не только теплых, но и замерзающих, холодных морей.

Для наглядности сопоставим хакасские обращения к духам вод и бурятские. У хакасов места обитания духов “берега озерные, речные ”, сам же водный дух предстает в облике щуки, а бурятские водные духи живут в большом своем мире под толщей вод на дне земных морей. Там у них дворы “из красного гранита”, а дворцы сверкают “то чистым'серебром, то перламутром” и ездят в гости двадцать семь морских божеств, “неся с собой все восемьдесят восемь весел”, по мостам “из синих вод” В хакасском обращении все конкретно - окружающие их озера и реки и водный дух в образе обитающей в этих водах реальной щуки, а у бурят мы видим, что морская мифология хорошо разработана. Чего стоит только количество морских божеств двадцать семь - здесь Лобсон с женой и детьми и водяной Саган-нойон с супругой Саган-хатун, опять же мы встречаемся с рыбой-китом Абар-гой. Она “от века служит ездовым животным” морскому дракону Лобсону.

Просто замечательной является бурятская пословица “Далайн олзо далан хоногой, дайдын олзо далан жилэй” “Морская добыча -на семьдесят дней, добыча земли на семьдесят лет” В каком море и какую рыбу вылавливали скотоводы Центральной Азии, чтобы это, очевидно, повторяющееся событие (получение запаса пищи на семьдесят дней ) должно было лечь в основу пословицы. Конечно, она не придумана в бурятских степях, а была создана предками бурят на берегах океана, когда они охотились на морских животных - китов и тюленей. И киты эти живут теперь в бурятском фольклоре в виде гигантской рыбы Абарги.

Данная пословица позволяет перейти к следующему нашему сюжету - земледелию бурят. В пословице предпочтение отдается труду пахаря и показывается, что по сравнению с морским промыслом, во многом зависящим от удачи, то, что родит земля, более надежно и следует отдавать предпочтение земле и работе на ней. Надо сказать, что земледельческая тематика в фольклоре имеет широкое распространение и, несомненно, древние корни. Абай Гэсэр обращается в осла и пашет землю. Тугэшинские князья ходят осматривать киданьские (кидани, народ монгольского происхождения. Б.Д.) посевы. Гал Дулмэ использует просо в культовых ритуалах. Или вот пословицы: “АнзаЬанаа хусор аргаа олохо” “Сохою кормиться” и “Ухэхоошье байгаа haa анзаЬанаа аргали бу алда” “Хоть и при смерти будешь, держись за соху” О том, что земля родит не только хлеб, но и разные другие продукты питания плоды и овощи, можно судить из пословицы: “Найнаар газара элдээ haa элдэб хоолтой Ьуухаш” “Лучше обработаешь землю разной едой будешь богат” Следовательно, у бурят было понятие и овощеводства, по крайней мере такой вывод напрашивается из этой пословицы. Имеются и загадки, связанные с земледельческими орудиями: “Газар доогуур галба нуубэ” “Под землею плоское ночует” (сошники); “Зуун ямаан соо зуудаг шара табяя” “В стадо сотни коз волка серого пустили” (серп) (по Шаракшино-вой, 1959; Бардахановой,1982).

Древние земледельческие традиции бурят увидел и показал такой яркий и замечательный писатель, как А. Бальбуров, профессионально знавший фольклор и историю родного народа. В книге “Двенадцать моих драгоценностей” есть глава - Бага Боргон Сара - Месяц Малого Журчания, в которой он изложил имеющиеся материалы: се-мейский мастер-хлебороб делится секретами крестьянского труда, не паши землю там, где много сусличьих нор, это нам буряты подсказали; суслик заводит норы там, где ни в какой год не будет сыро; также буряты испокон веку строили оросительные канавы и ею сенокосы поливали. А.Бальбуров задается вопросом: “есть ли какие - либо конкретные следы того, чем жили и как хозяйствовали отдаленные предки нынешних бурят, были они всегда чистыми скотоводами тогда откуда у них навыки великого искусства проводить орошение, тянуть канавы, пользуясь одним лишь “инструментом” - блюдцем с водой? А может быть, это искусство живой рудимент, еще не окаменелый остаток того, что бурятам в древности было знакомо и земледелие, основанное на искусственном орошении полей?.. И мысли обращаются к фольклору, этому неисчерпаемому источнику исторических сведений, созданных и оберегаемых в течение всей невообразимо длинной истории самим народом. Разве не видим в данных бурятского фольклора тьмы-тьмущей сведений о земледелии? Откуда в улигерах бесконечные упоминания о саган и шара будаанах, то есть о рисе и просе? Откуда вошедшее в саму ткань “Гэсэр” и вошедшее не эпизодом, а целой главкой повествование о том, как волосатое чудовище Лойр Лобсоголдой превратил побежденного на время Гэсэра в осла и пахал на нем землю?. Следовательно, вопросы были уже сформулированы. Попытаемся ответить на них, опираясь на данные археологии и самого фольклора.