Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Из сказанного следует самый ироничный вывод: ответ на первый вопрос книги (почему властвует Запад?) в значительной степени есть ответ и на второй (Что произойдет дальше?), но ответ на второй в значительной степени лишает первый его смысла. Понимание того, что произойдет дальше, показывает то, что должно было бы быть очевидным уже давно: на самом деле значимая для нас история не относится ни к Востоку, ни к Западу и ни к какой-то другой части человечества. Важно другое: история по своей сущности является глобальной и эволюционистской и рассказывает нам о том, как мы переходим от одноклеточных организмов к сингулярности.

На протяжении всей этой книги я утверждал, что и теории «давней предопределенности», и теории «краткосрочной случайности» не очень хорошо объясняют историю, но теперь я хочу пойти, в очередной раз, еще дальше. Действительно, в долгосрочной перспективе на временнóй шкале эволюционистской истории ни одна из указанных теорий ничего практически не значит. Пятнадцать тысяч лет назад, когда ледниковый период еще не закончился, понятия Восток и Запад ничего не значили. Через сто лет они снова будут означать очень мало. Их важность в промежуточную эпоху будет лишь побочным эффектом географии, проявившим себя с того времени, когда первые земледельцы подтолкнули социальное развитие так, что оно преодолело уровень в шесть пунктов, и до того времени, когда первые постбиологические создания, сотворенные с привлечением машинных составляющих, подтолкнут социальное развитие так, чтобы оно преодолело планку, установленную на уровне пяти тысяч пунктов. К тому времени, когда это случится, а это произойдет, как я подозреваю, в период с 2045 по 2103 год, география больше не будет слишком значимым для нас понятием. Восток и Запад останутся в основном этапом, через который мы уже прошли.

Даже если на этом этапе все изменилось бы так сильно, как только можно себе представить, если, скажем, Чжэн Хэ действительно отправился бы в Теночтитлан, если там появился бы новый вид тихоокеанской, а не атлантической экономики, если состоялась бы китайская, а не британская промышленная революция и если Альберта отправили бы в Пекин, а не Лути в Балморал, глубинные силы биологии, социологии и географии все равно подталкивали бы историю в основном в том же самом направлении. Америка (или Чжэнландия, как мы, возможно, ее сейчас называли бы) стала бы частью восточного, а не западного центра, и Запад сейчас бы догонял Восток, а не наоборот, но мир все равно бы сжимался в своих размерах от крупного до небольшого, а потом, как это происходит сейчас, до крошечного. В начале XXI века все равно бы доминировала Кимерика, и все равно продолжалась бы гонка между «Приходом ночи» и сингулярностью и понятия Восток и Запад также теряли бы свою значимость.

Такой вывод не должен никого шокировать. Еще в 1889 году, когда мир в своих размерах переходил от крупного к среднему, сущность этой истины в какой-то мере смог понять молодой английский поэт по имени Редьярд Киплинг. Только что вернувшийся в Лондон с линии фронта, которая была очень и очень протяженной, Киплинг в своем произведении «Баллада о Востоке и Западе» очень нестандартно подходит к вопросу о храбрости представителей империи [236] Под «Востоком» в этой поэме Киплинг на самом деле понимал Индию, причем он не проводил резкой границы между Южной Азией и Восточной Азией. Тогда все эти территории принадлежали Англии. . В ней рассказывается о Камале, угонявшем лошадей на границе, который украл кобылу, принадлежавшую английскому полковнику. Сын полковника вскочил на свою лошадь и поскакал за Камалом в пустыню. Для описания этого преследования автор прибегает к эпическому стилю (юный месяц они прогнали с небес, зорю выступал стук копыт, вороной несется как раненый бык, а кобыла как лань летит). Гонка заканчивается падением англичанина. Камал возвращается к нему с поднятым ружьем, готовый выстрелить, но все заканчивается хорошо: «Друг другу в глаза поглядели они, и был им неведом страх, / И братскую клятву они принесли на соли и кислых хлебах, / И братскую клятву они принесли, сделав в дерне широкий надрез, / На клинке, и на черенке ножа, и на имени Бога чудес» [237] Здесь и ниже приведены цитаты из версии Е. Полонской. — Прим. перев. .

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,