Сергей Глезеров - Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее

Революция 1917 года сломала не только привычный уклад жизни: она изменила жизнь каждого жителя страны. И это не просто слова. «Новая эпоха» внесла свои коррективы и в судьбы, и в быт коломяжцев.

Характерный пример — судьба Михаила Адольфовича Россета (1886-1940).

В ноябре 1919 года он поступил в Северный железнодорожный округ Всевобуча на должность начальника отделения личного состава, в июле 1920 года его назначили помощником председателя и заведующим спортивного клуба «Коломяги». Спустя еще год, в августе 1921 года, М.А. Россет стал заведующим спортклубами «Унитас» и «Коломяги», оставаясь при этом инструктором спорта и военного строя во Всевобуче. В январе 1922 года, при переформировании в учспортцентр Финляндского района, его назначили инструктором Райспортцентра Финляндского участка Октябрьской железной дороги, в конце того же года демобилизовали.

Какое-то время Михаил Россет оставался безработным, затем несколько лет трудился преподавателем физкультуры в 175-й, 163-й и 201-й советских трудовых школах. С 1926 по 1931 год работал возчиком на своей лошади при коломяжском сельском совете в гужевой артели и в поселковом товариществе «Успех». Когда в Коломягах организовали колхоз «Красный Октябрь», сдал в него лошадь и телегу и поступил туда работать старшим счетоводом.

Как выглядели и что представляли собой Коломяги к концу 1920-х годов, можно наглядно представить себе из отчета уполномоченного Комиссии по охране природы и памятников культуры П.Н. Лядова, выполненного в ноябре 1929 года.

«В настоящее время в деревне Коломяги насчитывается около 400 крестьянских дворов с населением свыше 4000 душ, — отмечал Лядов. — В это же число надо включить также до 40 частных владельцев некрестьянского сословия. Ввиду незначительности имеющейся в распоряжении крестьян пахотной земли (приходится около 1/2 десятин на душу), население занимается сельским хозяйством лишь в небольших размерах; более зажиточные крестьяне, имеющие лошадей, в свободное от полевых работ время занимаются побочным заработком, доставляя в город и его окрестности песок, глину и другие материалы, или, у кого есть коровы, торгуют молоком (главным образом, женщины). Близость города дает также возможность населению приискать себе занятия на стороне».

Что же касается «исконных» коломяжских фамилий, то Лядов отмечал: «теперь многие из носящих одинаковые фамилии и не признают между собою родства, но очевидно, все такие однофамильцы происходят из одного и того же корня. В прежнее время здесь браки обычно старались заключать между своими же односельчанами, но теперь это несколько изменилось». А изменилось потому, что с конца 1920-х годов, а особенно в 1930-х годах, население Коломяг пережило серьезную метаморфозу: деревня все больше сближалась с городом, и как следствие этого стал наплыв новых жителей, главным образом из Ленинграда. В ту пору в Коломягах осело немало людей, бежавших из города, опасаясь репрессий за занятие частным предпринимательством во время НЭПа, из деревень от раскулачивания.

И.В. Хитров — крайний справа. Фото начала XX в., из личного архива В.И. Хитрова

Некоторые нынешние коломяжцы ведут летопись своего «родового гнезда» именно с тех лет. Отец Владимира Ивановича Хитрова, Иван Васильевич Хитров, 1888 года рождения, выходец из Ярославской губернии, купил в 1927 году большой дом в Коломягах — на нынешней Горной улице, построенный во второй половине 1900-х годов (тогда числился по Парголовской ул., 30, а затем стал носить № 9 по Горной улице). Он занимался торговой деятельностью: во времена НЭПа владел собственной лавкой «Масло, сыр» на Большом проспекте Петроградской стороны, а потом, до 1940 года, работал заведующим отделом гастрономии в «Елисеевском магазине» на Невском проспекте (в ту пору — пр. 25-го Октября).

Хитровы использовали первый этаж, а второй сдавали внаем. На первом этаже располагалось пять комнат. При прежних, дореволюционных хозяевах они служили гостиной, столовой, спальней, детской и комнатой для няньки. Дом окружала большая территория земли, огород спускался к низине, а в конце «усадьбы» находился пруд.

Когда в 1931 году дом стали «уплотнять», Хитровым оставили только две комнаты и веранду на первом этаже. Иван Хитров предоставил комнаты рядом своему сослуживцу и хорошему приятелю Ивану Васильевичу Новикову, работавшему в колбасном отделе «Елисеевского магазина».