Илья Зайцев - Астраханское ханство

Несмотря на призыв к ногаям продолжать кочевание, какая-то часть их после завоевания города все же ушла в крымские владения. По мнению Тунманна, крымские ханы, преемники Мухаммед-Гирея, во время войн с астраханскими ногаями переселяли пленных, а также добровольно покинувших Волгу на Кубань. Особенно много ногаев переселилось туда во время и после "разрушения астраханского государства" [Тунманн 1991: 62]. Если основная часть ногаев и татар после взятия города московскими войсками ушла в Крым, то, вероятно, гораздо меньшая часть после бегства оказалась у границ Речи Посполитой на Волыни и Подолии [Baranowski 1950: 133; Borawski 1977: 300].

После присоединения "мурзы и черные татары", оставшиеся в городе, были записаны в службу и должны были платить ясак. Они получили название юртовые, или домовные, а оставшиеся в степях под управлением покорившихся князей — кочевные. Последние очень скоро исчезают с исторической арены. По мнению В. Н. Татищева, среди юртовых татар более ста человек были "мурзами", "они тогда пожалованы всеми учюгами и землями, как они прежде имели, и сверх того по заслугам определено жалованье. Но их и землях, сколко у кого тогда было подданых, ничего нигде по гисториам и делам не видно" [Татищев 1996: 37]. Ясашные, или черные, татары, которые платили подати при ханах и выполняли ханские повинности, были оставлены в том же положении: размеры ясака не изменились. При Борисе Годунове число таких ясашных татар достигало 25 тысяч "луков" [233]. Земли, которыми владели эти татары до взятия города, были оставлены в их распоряжении (пожалованы вновь), однако опись этих земель не была произведена. Отсутствовала подобная опись и применительно к княжеским землям [Татищев 1996: 37, 39].

Присоединение Астрахани к Московскому государству в 1554–1556 гг. не означало окончательного закрепления в регионе царской власти. По мнению целого ряда историков, русские еще довольно долго не чувствовали себя хозяевами нижней Волги: под контролем Москвы находилась лишь узкая прибрежная полоса великой реки. Возможно, именно в этой неустойчивости, пограничного положения города во второй половине XVI в. следует искать причины активной Роли Астрахани в событиях Смуты, а также опасности возможного "отложения" (присоединения к Персии) города от Московского государства в начале XVII в. (см. [Вернадский 1939: 94, 116]). Тема отпадения "государства Астороханского" от Москвы сплошь и рядом звучит в исторических произведениях, повествующих о периоде Смуты [Памятники 1909: стб. 108].

Между прочим, в русских пословицах, записанных в XVII в., тема отдаленности Астрахани и опасности волжского пути еще очень сильна: "Ахтуба пуста, а без караула не гуляй", "Астрахан далече, а Сибирь и дале того", "Гулял млад в низ [234]по Волге, да набрел смерть близ не в долге" [Старинные 1899: 74, 77, 92].

В Крыму очень долго не могли смириться с завоеванием Казани и Астрахани. Москва фактически предложила выкуп за переход волжских ханств под свою юрисдикцию — надбавки к наибольшей, имевшей место ранее сумме поминок, и крымская сторона после длительного сопротивления согласилась на это [Фаизов 1994: 53].

Крымские ханы еще и в середине XVII в. были уверены в том, что ханства удастся отвоевать (или по крайней мере надеялись на это) [Soysal 1939: 35, 41, 56]. В пакте между Польшей и Крымом в 1654 г. специально оговаривалось, что в случае войны Крыма с Москвой, когда Крым с божьей помощью завоюет Эдждерхан, Казань, Терек и Туру, король не будет против этого (а также того, что все другие исламские земли, народы татарского и ногайского происхождения будут принадлежать крымским ханам) (см. [Inalcik 1986: 188–189]). Согласно турецкой рукописи, принадлежавшей Одесскому обществу истории и древностей, после завоевания Астрахани московскими войсками Девлет-Гирей "пошел и освободил этот город, но когда возвращался назад, предводительствуя 90 000 войском", на него напал "поселившийся в России и славный отважностью между неверными, выкрест из персидских армян Шир-Мердун, ошибочно называемый Шир-Медом" [235]. В ожесточенной битве хан победил врага и вернулся в Крым [Негри 1844: 384]. Возможно, что это свидетельство — отражение событий астраханского похода крымских и османских войск в 1569 г. Даже после поражения 1572 г. (Молодинская битва) Девлет-Гирей продолжал настаивать на своем требовании посадить царем на Казани и Астрахани Адиль-Гирея (его сына). В какой-то момент московская дипломатия согласилась на уступку Астрахани в обмен на обязательства Девлет-Гирея выступить на стороне Москвы в борьбе за Украину. При этом в Москве не строили иллюзий относительно действенности этих обязательств. Один из сановников в Крыму так говорил московскому дипломату: "…а хоти ныне князь великий и отдаст Казань и Асторохань, а и тем царя не утешит же. А ведь государь бусурманский хотя и правду даст, а князь великий ему Казань и Асторохань даст, царю и тогда воевати ж" (цит. по [Бурдей 1963: 50, 63–64]. В середине 70-х годов XVI в. Москва всерьез допускала возможность нового крымского похода на Астрахань и старалась заручиться поддержкой ногаев на этот случай [Посольская книга 2003: 40].